Диана Удовиченко - Эффект преломления

Но если этот урод все же заговорил, значит, он не до конца озверел, и перед нами повторение случая Дениса делла Торре? Вряд ли. Не могли киан-ши этого не заметить. Наверняка по приказу мастера Чжана существо было досконально обследовано. Для упырей нет большего удовольствия, чем изучать свою породу. Такое вот у них стремление к познанию. Поэтому при каждом клане имеются целые исследовательские институты.

– Я вынужден отменить свое решение, – сказал мастер Чжан. – Случай нуждается в дополнительном рассмотрении.

– Как же гарантии? – издевательски спросил я.

Мартышка на плече старика злобно оскалилась. Главе клана надоело изображать гостеприимного хозяина:

– Лучшее доказательство моей лояльности – то, что вы до сих пор живы. Передайте мое предложение вашему начальству. Жду ответа.

Монитор отключился. Чонг запер бронированную дверь и повернулся ко мне.

– Загостился ты у нас, куня. Пошли, хорошего понемножку. – Он достал из кармана черный шарф. – Только вот глаза тебе завяжу…

Пришлось подчиниться. Злобная тварь стянула повязку на затылке с такой силой, что едва мне едва уши не расплющило. Потом он долго вел меня, не предупреждая о порогах и поворотах, и подло хихикал, когда я спотыкался и вписывался с разгону в стены. Мне оставалось только надеяться, что когда-нибудь наши с ним пути еще пересекутся. Когда-нибудь, когда при мне будет кольт, серебро и святая вода…

Чонг вывел меня на улицу, усадил в машину, чувствительно приложив затылком о дверцу, и куда-то повез. У меня было сильное подозрение, что упырь просто петляет по городу. Наконец машина остановилась.

– Выходи!

Он распахнул дверь, вытолкнул меня наружу, протащил куда-то. Потом я услышал прощальный визг тормозов на резком повороте. Конечно же, ублюдок удачно «забыл» снять с меня повязку и наручники.

Кое-как я содрал шарф о плечо и осмотрелся. Чонг оставил меня в коротком тупике – обшарпанные кирпичные стены, выщербленный асфальт, узкая улочка за спиной. Здесь же стоял мой паджерик. Надо же, какая трогательная забота со стороны упырей – вытащили джип из кювета и перегнали в город.

Прямо возле лобового стекла, посередине лежал ключ от наручников. Пришлось укладываться животом на капот и из такой унизительной позиции тянуться за ключом, доставать его зубами. Как я потом пристраивал его в руку, как выворачивал пальцы, чтобы открыть браслеты – даже вспоминать не хочется. Не оставляло ощущение, что гребаный азиат откуда-то втихую подглядывает за мной, захлебываясь хихиканьем.

Применив всю ловкость, на какую только был способен, и прокляв всех упырей на свете, я наконец освободился. Ключи от паджерика лежали тут же, на капоте. Усевшись в машину, я увидел на пассажирском сиденье весь свой арсенал. Крест, ампулы со святой водой, водяные пистолеты, молитвенник и кольт были аккуратно уложены в прозрачный пакет. Мастер Чжан продолжал демонстрировать добрую волю.

Я выехал из тупика. Оказывается, меня высадили в центре города – на одном из многочисленных переулочков Миллионки. И на том спасибо.

Прежде чем сообщить отцу Константину о своем приключении, попытался собраться с мыслями. Чтобы отвлечься, включил радио.

– Скандал в государственной думе, – проговорил приятный женский голос. – Во время прений по поводу закона об авторском праве депутат фракции «Ядро» Леонид Гостомыслов набросился на своего оппонента, Егора Шумейко, депутата от партии «Либеральная мысль» и откусил ему нос. Оба участника драмы госпитализированы: Шумейко отправлен в Склифосовского, Гостомыслов – в Первую клиническую психиа…

Я нажал на кнопку, оборвав дикторшу на полуслове. Везде дурдом…

Больше тянуть было нельзя. Набрал отца Константина, кратко доложил ему происшедшее.

– Понял, чадо, – коротко бросил батюшка. – Жди…

Через полчаса он перезвонил и назначил встречу. Теперь я уже не сомневался: войне – быть, и благословение церкви будет получено.

Замок Чахтице, сентябрь 1576 года от Рождества Христова

В одночасье угасла Оршоля. Еще днем старая графиня проверяла подвалы и кладовые, да покрикивала на слуг. А вечером после плотного ужина вдруг схватилась за грудь и упала возле стола. Ночь прометалась в бреду, под утро вручила богу душу.

Нехорошо говорили в замке. Да и по деревням слухи гуляли…

– Сказывала же, уморит лидерка старуху, – шептала Агнешка.

Горели свечи в большой зале, где лежала старая графиня, тлели душистые травы в курильницах, отбивая запах тлена. И день и ночь была рядом с Оршолей молодая госпожа.