Саймон Кларк - Тьма сгущается

Он непринужденно болтал, прихлебывая вино, но больше всего на свете мечтал увильнуть от визита к Джо. Большинство гостей будут из тех, кто любит поесть и выпить на дармовщину. Они называют себя бизнесменами, а по сути, околачиваются на задворках настоящего бизнеса, проживая, насколько мог судить Ричард, семейные сбережения, бабушкино наследство, а то и жалованье работающих жен.

Самая подходящая компания для Джо. Он за всю жизнь и дня не проработал. Теоретически, шурин возглавлял компанию “Баррас и сын”, созданную отцом Кристин. Толковый был старик, и пока он вел дела, компания приносила доход. Десять лет спустя после его смерти в их собственности оставалась небольшое конторское здание в городе, арендная плата за которое и составляла доходы Джо, что же касается дивидендов... Ричард признавал, дивиденды были. Ежегодные дивиденды честно делились между Кристин и Джо.

Свою долю семья Янг ежегодно растрачивала в первый же выходной в парке аттракционов. Вернувшись домой и высыпая сдачу в вазочку для мелочи, Ричард представлял, как перевернулся бы в гробу старый Баррас-“Бисквит”, узнай он, как запустил сын и наследник семейное предприятие. Солнечная Поляна составляла остальную часть наследства, вот только это “ценное имущество” не стоило ни гроша.

– Прекрати, Ричард! Ты меня слышишь?

– Извини?

– Ты так сжимаешь стакан, что он сейчас разобьется.

– Я и не заметил.

– С тобой все в порядке?

Он рассмеялся:

– Вот это называется: расслабился! Не умею я отдыхать.

Она улыбнулась, но карие глаза остались озабоченными.

– Придется поработать над твоим отдыхом. Ты не из-за египетской поездки так расстроился?

– Нет, – солгал Ричард, сознавая, что Солнечная Поляна и новая затея Джо все больше раздражают его. – Тебе налить?

– Давай напьемся, и к черту все!

Ричард наполнил стаканы и потянулся, чувствуя, что ему полегчало. Солнце уже зашло, и небо понемногу теряло голубизну. Приходилось признать, что мир чертовски хорош. Еще часок они просидели за столиком перед домом, попивая вино и болтая ни о чем, радуясь компании друг друга. Свеча в фонаре отбрасывала золотистые, как персик, блики на цветы клематиса, ночные мотыльки порхали в кругу света, над головой мелькали летучие мыши, а еще выше ярко горели звезды. Время от времени Ричард поглядывал на черный силуэт дома на фоне звездного неба. Ребятишки давно уснули. Теперь их и пушками не разбудишь.

Кристин придвинулась поближе и принялась гладить ему шею.

Ее белая футболка светилась в темноте, глаза мерцали, и зубы поблескивали улыбкой между полных губ.

– Ну как, расслабляешься?

– Понемногу, – улыбнулся он. Приятно было ощущать ее легкие пальцы на затылке.

Ее глаза все ярче блестели в темноте.

– Ну вот, сегодня ты у меня полностью расслабишься. Моя цель нынче ночью – сделать тебя счастливым.

– И как ты собираешься этого добиться?

– Вот так.

Она немедля опустилась перед ним на колени, вытянула из-за пояса футболку и принялась целовать голый живот.

Ричард закрыл глаза, отдавшись восхитительному ощущению прохладных губ, касающихся кожи, и шелковистых волос, скользящих от груди к поясу джинсов.

– Кристин, может, лучше продолжим в комнате?

– Кто нас тут увидит? – слова перемежались поцелуями. – Мотыльки... летучие мыши... лиса... кролики... ангелы...

Она расстегнула ему джинсы, и Ричард задохнулся от наслаждения. Губы гладили кожу, возбуждали, сердце билось быстрее. Он не заметил, когда она стянула футболку. Ричард гладил ее гладкую спину, чувствуя ладонью, как изгибается и вытягивается позвоночник. Кое-как избавившись от джинсов, неловко стянув кроссовки, он позволил жене увести себя – не за руку – о, Господи, вовсе не за руку – на газон. Их губы встретились. Они упали на траву, чувствуя обнаженной кожей ее упругость, и покатились, сцепившись в нежной схватке, где каждый старался оказаться наверху.

Его рот бродил по всему ее телу, облизывая, целуя, тихонько покусывая.

– О, Ричард, – в изнеможении простонала Кристин.

Мерцание свечи почти не проникало сюда, и только звезды освещали ее тело и колеблющиеся груди, когда она, оказавшись наверху, вращала бедрами, чтобы пощекотать его живот треугольником волос.

В его крови взорвался праздничный фейерверк, наполнив тело силой, и он сжал жену в объятиях со страстью насильника и нежностью любовника.

– Я хочу почувствовать тебя внутри, – выдохнула она, – Войди в меня! Войди... А! Да, вот так... так. Да, мне хорошо, хорошо. Еще! Сильнее, еще... пожалуйста.