Саймон Кларк - Вампиррова победа

Голос с американским акцентом продолжает мягко выговаривать слова:

— Название Леппингтон — северного происхождения и впервые появляется в писаниях некой святой Хильды, настоятельницы аббатства Уитби, жившей на рубеже шестого века от Рождества Христова. Она вознеслась к славе, заставив броситься с обрыва всех местных змей и завершив этот богоугодный подвиг тем, что отсекла им головы хлыстом.

Монахиня с хлыстом, обезглавливающая фаллоподобных змей? Если это не заставит вас вспомнить фрейдистские символы садомазохизма, то вы, наверное, просто не поняли старика Зигмунда. Как бы то ни было, в году 657 от Рождества Христова она отправила послание местному правителю, королю Нортумбрии Осви, в котором писала: «Леппингсвальт (как в те времена называлось это место) — рассадник демонов, что протыкают пупок и сосут кровь чад божьих. Они разжирели на крови невинных и нападают на путников, людей торговых и паломников без разбора. Они видят в темноте, и все они ведают некромантию». Продолжение послания выдержано в том же гневном тоне, святая Хильда даже обвиняет демонических обитателей Леппингтона в том, что они тачают сапоги и поставляют провиант самому Сатане. Заканчивает настоятельница свое послание мольбой сжечь Леппингтон, или, точнее, Леппингсвальт, дотла, а землю, на которой он стоял, засыпать солью. Старый и испытанный способ уничтожить дом с привидениями. Но — всегда ведь где-то есть «но»... — доброжелательно продолжает голос-накладка, а по экрану идут панорамные кадры городского кафе «Приятного аппетита»... Наше фирменное блюдо: свиной пирог с сидром. Но Леппингсвальт был домом для более чем двух сотен рудокопов, добывавших олово. Добыча олова была грязным, крайне опасным, узкоспециализированным трудом, а само олово было жизненно важно для королевской казны. Убив рудокопов — пусть они и были ярыми язычниками с кучей антисоциальных привычек, — король собственными руками пробивал гигантскую брешь в своих доходах. А потому старый хитрец вместо того, чтобы вырезать жителей городка во имя Христа, предложил святой Хильде, чтобы она взялась насильственно окрестить и обратить в истинную веру языческое население Леппингсвальта и даже надзирать за возведением церкви. Тем все и кончилось. Массовое крещение имело место в водах реки Леппинг, которые по ходу дела унесли жизни трех монахов из аббатства Уитби: старые боги не собирались сдаваться без борьбы. Церковь построили, и, как я уже упоминал, она вскоре пала жертвой молнии. А богобоязненные христиане за пределами Леппингтона, лишившегося прежнего своего имени, перешептывались, что рудокопы в туннелях, как и прежде, поклоняются старым богам. Эти туннели, кстати, со временем превратили скальную породу под Леппингтоном в подобие гигантской губки, в которой сегодня, пожалуй, больше дыр, чем камня. Не один геодезист, вероятно, задумывался над тем, что однажды весь город может провалиться в один гигантский кратер.

На экране вновь появляются голова и плечи светловолосого рассказчика. Он улыбается.

— Итак, вот он, Леппингтон. Город, выстроенный на крови. Последний бастион языческих верований.

Рассказ продолжается, по экрану проходят местные достопримечательности: замковый холм с живыми изгородями вместо гордых стен, местный музей (построенный и финансируемый семьей Леппингтонов, где целый этаж посвящен выставке мумифицированных охотничьих трофеев полковника Леппингтона), место, где находилась местная виселица, на которой окончил свой путь не один вор или разбойник с большой дороги...

Бернис сонно, уютно, тепло. Она так расслабилась, что голова упала на подушку, и теперь телевизор, кажется, лежит на боку. Свет от лампы на прикроватном столике кажется приглушенным, от этого тени по углам комнаты становятся еще гуще. Наверное, снова упало напряжение. Такое часто случается в этом городке, затерянном в холмах Северного Йоркшира. Мягко, с ритмичным шепотом, то возникающим, то вновь уходящим, будто спокойное дыхание спящего ребенка, падает дождь. Она позволяет себе расслабиться, подстраиваясь под звук дождя.

Тепло и безопасно в постели... тепло и безопасно.

Сонно Бернис оглядывает комнату: платяной шкаф, зеркало, тени, ставшие еще более густыми и мягкими, — ведь напряжение опять упало. Желтое пятно света от лампы. Синие шторы. На стене над кроватью — портрет девушки в белых одеждах, стоящей по колено в реке. Похожая на паука трещина в стеклянной панели над дверью в ванную — странное место для окна. Чтобы пропускать дневной свет, наверное; не для того, чтобы смотреть сквозь него . Ее обувь, выстроившаяся в ряд вдоль стены: сапоги до колен из черной лакированной кожи с острыми носками и на высоком каблуке, замечательно высоком, почти что шпильки. Удачная покупка, с уютным удовлетворением думает она, очень удачная.