Монтегю Джеймс - Крысы

И вот все продумано. Счет оплачен, во время погрузки багажа произнесены неизбежные короткие фразы: с одной стороны — «замечательные здесь места… было очень уютно… спасибо вам и миссис Беттс… надеюсь, как-нибудь приехать еще…»; а с другой — «очень рады, что вы остались довольны, сэр, мы сделали все, что могли… всегда будем вам рады… с погодой нам, правду сказать, здорово повезло…» И затем: «Я поднимусь наверх, посмотрю, не забыл ли книгу или еще что-нибудь… нет-нет, не беспокойтесь, я через минуту вернусь». И Томсон как можно тише прокрался к двери и открыл ее. Вот так рушатся иллюзии! Он едва не рассмеялся в голос. То, что опиралось на край кровати — или, если хотите, сидело на ней, было всего-навсего самым обыкновенным пугалом! Пугалом из сада, разумеется, которое бросили в пустой комнате. Да… Но тут веселье и кончилось. Разве у пугал бывают белые костяные ступни? Разве они склоняют головы на плечи? Носят они на шее цепи или железные ошейники? Разве могут они вставать ипередвигаться по полу, пусть даже не столь чопорно — покачивая головой и прижав руки к бокам? И трясясь?

Захлопнув дверь, Томсон бросился к лестничной площадке и, прыгая вниз по ступенькам, упал в обморок. Очнувшись, он увидел Беттса, который укоризненно нависал над ним с бутылкой бренди в руках. «Не стоило этого делать, сэр, право слово, не стоило. Нехорошо так поступать с людьми, которые старались для вас, как могли». Томсон слышал эти слова, но сам не помнил, что говорил в ответ. Мистер Беттс и — видимо, в еще большей степени — миссис Беттс не желали принимать его извинений и заверений в том, что он не скажет ни единого слова, которое могло бы повредить репутации гостиницы. Однако им пришлось их принять. Поскольку на поезд Томсон не поспел, было решено отвезти его на ночлег в город. Перед отъездом Беттсы рассказали ему то немногое, что знали сами. «Говорят, что когда-то давно он был здесь хозяином и якшался с теми разбойниками, что рыскали по пустоши. И дни свои он закончил как разбойник; говорят, его заковали в цепи там, наверху, где вы видели тот камень, что был вроде маяка. Да, я думаю, это рыбаки от него избавились, потому что сталкивались с ним в море, а от этого, как они считали, рыба не ловится. Да, нам рассказывали об этом люди, которые владели домом до нас. „Держите комнату запертой, — сказали они, — но не убирайте кровать, и тогда никаких неприятностей не будет“. И правда, не было; он ни разу не выходил из комнаты, хотя трудно сказать, что бы он мог сейчас натворить. В общем, вы первый, кто его увидел с тех пор, как мы тут обосновались; я сам на него и глазом не глянул, да и не хотелось. А когда мы из конюшни сделали комнату для прислуги, так вообще все трудности кончились. Только я надеюсь, сэр, вы будете держать язык за зубами; сами знаете, как могут повредить нашему дому всякие слухи». И прочее в том же духе.

Томсон, как и обещал, долгие годы хранил молчание. Но мне в конце концов представился случай услышать эту историю. Когда мистер Томсон приехал к моему отцу, я взялся показать гостю его комнату, и вместо того, чтобы позволить мне открыть для него дверь, Томсон выступил вперед, распахнул ее сам и несколько мгновений стоял на пороге с поднятой свечой, пристально вглядываясь внутрь. Затем он, видимо, опомнился и сказал: «Прошу прощения. Очень глупо, но есть веская причина, по которой я должен был это сделать». Что это была за причина, я узнал несколько дней спустя, а теперь о ней услышали и вы.