Джим Батчер - Продажная шкура

— Как отыскать настоящего убийцу, — докончил я за него фразу. Потом снова сунул ему питье, и он, несколько раз потянув из трубочки, расслабленно опустил голову на подушку.

Прошло несколько минут, и Морган снова поднял на меня усталый взгляд.

— Так вы собираетесь меня сдать?

Я помолчал немного и вздохнул:

— Так было бы гораздо проще.

— Да, — согласился Морган.

— Вы уверены, что вас засудят?

Взгляд его сделался еще более отстраненным, и он кивнул.

— Я такое достаточно часто видел.

— То есть я мог бы просто ждать, сложа руки, пока вас повесят?

— Могли бы.

— Но если я так поступлю, мы не найдем предателя. И — поскольку вместо него казнят вас — ему ничто не помешает продолжать орудовать и дальше. Погибнет еще больше людей, а следующим, кого он подставит…

— …вполне возможно, станете вы, — договорил Морган.

— С моим-то везением? — хмыкнул я. — Никаких «вполне возможно».

На лице его снова проявилась на мгновение невеселая улыбка.

— Вас наверняка ищут с помощью заклятий, — сказал я. — Я так понимаю, вы приняли какие-то меры противодействия; в противном случае они бы уже ломились в дверь.

Он кивнул.

— Как долго они еще будут действовать?

— Сорок восемь часов. Максимум шестьдесят.

Я медленно кивнул, подсчитывая в уме.

— У вас жар. Я достану что-нибудь из лекарств. Будем надеяться, удастся обойтись без ухудшения вашего самочувствия.

Он снова кивнул, и глаза его обессиленно закрылись. Горючее иссякло. С минуту я смотрел на него, потом повернулся и принялся собираться.

— Присмотри за ним, мальчик, — сказал я Мышу.

Пес послушно опустился на пол у кровати.

Сорок восемь часов. У меня оставалось примерно двое суток на то, чтобы найти и изобличить орудовавшего в Белом Совете предателя — чего не удалось никому на протяжении нескольких последних лет. После этого Моргана обнаружат, осудят и казнят, а вместе с ним и его сообщника, вашего доброго знакомого по имени Гарри Дрезден.

Нет стимула лучше крайнего срока.

Особенно если он действительно крайний.

Я уселся в свой побитый временем и боевой службой «фольксваген», мой могучий Голубой Жучок, и отправился затариваться медикаментами.

Собственно, проблема с поисками предателя в Белом Совете не отличалась сложностью: поскольку сделавшаяся достоянием противника информация имела весьма специфический характер, обладать ею мог только очень ограниченный круг членов Совета. Чертовски ограниченный круг — очерченный практически рамками Совета Старейшин, а следовательно, для меня почти недосягаемый.

Стоило бы кому угодно бросить любому из этих людей обвинение, и события начали бы разворачиваться стремительно и неотвратимо. В случае, если пальцем ткнули бы в невиновного, тот отреагировал бы в точности так же, как Морган. При том, насколько слепо правосудие Совета — особенно при наличии таких неприятных вещей, как обличающие улики, — у обвиняемого не осталось бы практически никакого выхода, кроме как сопротивляться.

Одно дело — молодой чародей-недоросль вроде меня, но совсем другое, когда сопротивление оказывает какой-либо тяжеловес из Совета Старейшин. У каждого из них имелись друзья и сторонники, не говоря уже о многовековом опыте и чудовищной магической силе. И уж если драку затеет один из них, это не сведется к простому сопротивлению при аресте.

Это будет означать раскол, какого не видел еще Белый Совет.

Это будет означать гражданскую войну.

В свете текущей ситуации я не видел ничего более гибельного для Белого Совета, чем это. Равновесие сил между сверхъестественными народами — штука хрупкая, нам едва удавалось удерживать позиции в войне с коллегиями вампиров. На описываемый момент обе стороны переводили дух и собирались с силами, однако вампиры возмещали свои потери гораздо быстрее, чем мы. Стоит Совету погрязнуть во внутренних раздорах, этим немедленно воспользуется противник.

Морган имел право бежать. Я достаточно хорошо знал Мерлина и не сомневался в том, что тот, не моргнув, отправил бы на смерть невинного, если бы от этого зависело единство Совета — что уж говорить о том, на кого указывали улики.

Короче, настоящий предатель мог довольно потирать руки. Убит еще один член Совета Старейшин, и даже если Совет не взорвется изнутри в несколько следующих дней, после казни наиболее опытного и преданного командира Стражей среди чародеев не могут не расцвести пышным цветом паранойя и недоверие. Все, что останется делать предателю, — это повторить процедуру с небольшими вариациями еще несколько раз, и тогда рано или поздно что-нибудь да надломится.