Лорел Гамильтон - Цирк проклятых. Кафе лунатиков

— Мы приглашали лекторов со стороны. Среди них были и вампиры.

Я вздохнула и бросила тему. Он должен научиться на своем опыте. Как все. Как я когда-то.

Большие двери были заперты. Я постучала, и через секунду мне открыл Ирвинг. Он не улыбался. Вид у него был как у пухлого херувима, над ушами бахрома мягких кудрей, а посередине большая лысина. Большие круглые очки в проволочной оправе на маленьком круглом носу. Когда мы вошли, у него глаза полезли на лоб. Засохшая кровь при свете выглядела именно как кровь.

— Что это вы сегодня делали? — спросил он.

— Поднимали мертвых.

— Это новый аниматор?

— Ларри Киркланд, Ирвинг Гризволд. Он репортер, поэтому все, что ты скажешь, может быть использовано против тебя.

— Слушай, Блейк, я никогда тебя не цитировал без твоего разрешения — отдай мне справедливость.

Я кивнула:

— Отдаю.

— Он ждет тебя внизу, — сказал Ирвинг.

— Внизу? — переспросила я.

— Уже почти рассвет. Ему надо быть под землей.

Ах да.

— Конечно, — сказала я, но грудь у меня стеснило. Последний раз, когда я была внизу в «Цирке», я приходила убить Николаос. В то утро было много убийств и много крови. И моей тоже.

Ирвинг молча повел нас по проходу. Кто-то прикрутил выключатель, и свет был тусклым. Двери игровых залов были заперты, чучела зверей накрыты чехлами. Призраками запахов висели ароматы попкорна и сладкой ваты, тоже усталые и неясные.

Мы прошли дом с привидениями с ведьмой на крыше в натуральную величину, стоящей тихо и пучащей на нас глаза. Она была зеленой, и на носу у нее была бородавка. Все ведьмы, с которыми мне приходилось иметь дело, имели абсолютно нормальный вид. Зелеными они точно не были, а бородавку всегда может удалить хирург.

Дальше был стеклянный дом. Над всем возвышалось темное чертово колесо.

Ирвинг обернулся ко мне:

— Томас Мур, «Как часто тихой ночью».

Я улыбнулась:

— Заглавие мне бы ни за что не вспомнить. Приходится верить тебе на слово.

— Два диплома — по журналистике и английской литературе.

— Да, особенно последний тебе как журналисту полезен, — сказала я.

— Ну, знаешь, я где могу вставляю что-нибудь культурное.

Голос у него был обиженный, но я знала, что он притворяется. От того, что Ирвинг со мной шутил, мне стало лучше. Это было хорошо и нормально, а мне сегодня понадобится все хорошее, что только попадется.

До рассвета был всего час. Много ли вреда сможет мне причинить Жан-Клод за час? Лучше не спрашивать.

Дверь в стене была тяжелая, деревянная, и на ней была надпись:

Никогда еще мне так не хотелось быть посторонней.

За дверью была небольшая кладовая с голой электрической лампочкой под потолком. Дальше была другая дверь на ведущую вниз лестницу. Ступени были широки настолько, что по ним почти можно было идти троим в ряд, но все же не совсем настолько. Ирвинг пошел впереди, будто нас все еще надо было вести. Но тут не было другого пути — только вниз. Пророческое высказывание.

На лестницу вел крутой поворот. Какой-то был шорох ткани, ощущение движения. Пистолет оказался у меня в руке. Без всякой мысли — только годы практики.

— Это тебе не понадобится, — сказал Ирвинг.

— Ты так говоришь.

— Я думал, Мастер тебе друг, — сказал Ларри.

— У вампиров нет друзей.

— А у преподавателей естественных наук? — спросил Ричард Зееман, выходя из-за угла.

Он был одет в свитер цвета зеленых листьев с вплетенным в него светло-зеленым и коричневым. Этот свитер висел почти до колен. На мне он был бы как платье. Рукава были закатаны выше локтей. Наряд завершали джинсы и все те же белые кроссовки.

— Жан-Клод послал меня вас дожидаться.

— Зачем?

Он пожал плечами:

— Кажется, он нервничает. Я не стал задавать вопросов.

— Умница, — похвалила я.

— Давайте двигаться, — сказал Ирвинг.

— Ты тоже нервничаешь, Ирвинг.

— Анита, он зовет, а я повинуюсь. Я его зверь. — Я потянулась тронуть его за руку, но он отодвинулся. — Я думал, что смогу быть человеком, но он мне показал, что я всего лишь зверь. Животное.

— Не давай ему этого с собой сделать, — сказала я.

Он поднял на меня глаза, в которых стояли слезы.

— Я не могу ему помешать.

— Давайте двигаться, — сказал Ричард. — Уже почти рассвет.

Я полыхнула на него сердитым взглядом за такие слова. Он пожал плечами: