Лорел Гамильтон - Цирк проклятых. Кафе лунатиков

Кто-то сказал: «Слава Богу», и это была я.

Пассажирская дверца отлетела, как ореховая скорлупка. Я отползла от дыры, а Ларри застрял, и его выдернули из машины. Я бросилась на пол, целясь туда, где исчез Ларри.

Я смотрела прямо на тело Ларри, горло которого пережимала темная рука так туго, что непонятно, мог ли он дышать. Поверх ствола я смотрела в темное лицо вампира Алехандро, и оно было совершенно непроницаемо, когда он произнес:

— Я разорву ему горло.

— А я разнесу тебе голову, — сказала я. Сквозь разбитое ветровое стекло просунулась шарящая рука. — Уберись, а то останешься без своего смазливого личика!

— Он умрет раньше, — сказал вампир, но рука из дыры убралась. В языке вампира слышался какой-то акцент чужого языка. Наверное, от эмоционального напряжения.

У Ларри глаза вылезали из орбит, показывая белки. Он дышал, но неглубоко и слишком быстро. Ему грозит гипервентиляция легких, если он до нее доживет.

— Решайте, — сказал вампир.

Голос его был лишен интонаций, лишен всего. Наполненные ужасом глаза Ларри были красноречивы за двоих.

Я поставила пистолет на предохранитель и подала его рукояткой вперед в протянутую руку. Я знаю, что это было ошибкой, но еще я знаю, что не могла просто сидеть и смотреть, как Ларри разорвут глотку. Есть вещи более важные, чем физическое выживание. Надо еще иметь возможность смотреть себе в глаза в зеркале. И я отдала пистолет по той же причине, по которой остановилась из-за ребенка. Выбора не было. Я же из хороших парней, а им полагается жертвовать собой. Где-то такое правило записано.

Лицо Ларри было кровавой маской. Ни одной серьезной раны, кажется, не было, но ничто так не кровоточит, как поверхностная рана головы. Безопасное стекло не рассчитано на вампироупорность. Может, стоит написать письмо на фирму с предложением.

Кровь капала на руку Алехандро, все еще стискивающую горло Ларри. Мой пистолет вампир сунул в карман штанов. Обращался он с ним так, будто умел это делать. А жаль. Среди вампиров есть технофобы, и это дает тебе преимущество — иногда.

По руке вампира текла кровь Ларри, густая и теплая, как твердеющий мармелад. А вампир на кровь не реагировал. Железный самоконтроль. Я глянула в почти черные глаза и ощутила тягу столетий, будто чудовищные крылья, развернутые в этих глазах. Мир поплыл. Мысли в голове закружились, взрывались. Я протянула руку чего-то коснуться, удержаться от падения. Чья-то рука схватила меня за руку. Я вырвалась, упав на машину.

— Не трогай меня! Не трогай!

Вампир стоял неуверенно, сжимая окровавленной рукой горло Ларри и протягивая ко мне другую. Очень человеческий жест. У Ларри глаза вылезали из орбит.

— Ты его задушишь, — сказала я.

— Прошу прощения, — ответил вампир и отпустил Ларри.

Тот упал на колени, ловя ртом воздух. Первый его вдох оказался шипящим воплем.

Я хотела спросить Ларри, как он, но не спросила. Моя работа была вытащить нас из этой каши живыми, если удастся. Кроме того, я вполне представляла себе, как он. Так что нет нужды задавать глупые вопросы.

Все же один, быть может, глупый вопрос я задала:

— Чего ты хочешь?

Алехандро смотрел на меня, и я подавляла тягу взглянуть ему в лицо во время разговора. Это было нелегко. В конце концов я остановила взгляд на пулевом отверстии, которое проделал мой пистолет в левой стороне его груди. Дырка была очень маленькой и уже перестала кровоточить. Так он быстро исцелялся? Хреново. И я смотрела на рану как могла пристальней. Трудно быть крутой, глядя собеседнику в грудь. Преодолевать потребность заглянуть в глаза. Но у меня были годы практики до того, как Жан-Клод решил поделиться со мной своим «даром». А практика… ну, и так далее.

Вампир не отвечал, и потому я повторила свой вопрос ровным и тихим голосом. Совсем не испуганным. Очко в мою пользу.

— Чего ты хочешь?

Я ощущала взгляд вампира почти как если бы он водил пальцем по моему телу. Меня затрясло, и я не могла остановиться. Ларри полз ко мне, свесив голову и капая на ходу кровью.

Я склонилась к нему и не успела задержать глупый вопрос:

— Как ты?

С кровавой маски на меня поднялся его взгляд. И он сказал:

— Ничего такого, чего не вылечит пара швов.

Он пытался шутить. Мне хотелось обнять его и обещать, что худшее позади. Никогда не обещай того, чего не можешь выполнить.

Вампир даже и не пошевелился, но что-то привлекло к нему мое внимание. Он стоял по колено в пожелтевшей траве. Мои глаза были на уровне пряжки его ремня, то есть он был примерно моего роста. Для мужчины низковат. Белый, англосакс, человек двадцатого столетия. Пряжка поблескивала золотом, и на ней была вырезана угловатая стилизованная человеческая фигура. Эта резьба, как и лицо вампира, была прямо из ацтекского календаря.