Стивен Кинг - Иерусалим обреченный [= Жребий; Салимов удел; Судьба Салема; Судьба Иерусалима / Salem's Lot]

— То-то им удивительно, — ухмыльнулся Бен.

— Правда? А вы ходили в колледж, Бен?

— Пытался. Общее искусство. Но, кажется, там все играли в «кто захватит знамя». В общем, я сбежал оттуда. До того как разошлась «Дочь Конуэя», я сочинял рекламу кока-колы.

— Расскажите это детям. Им будет интересно.

— Вам нравится быть учителем?

— Конечно. Хорошенькие были бы эти сорок лет, если бы не нравилось.

Прозвенел второй звонок, эхом отдаваясь в уже пустых коридорах.

— Как тут с наркотиками? — спросил Бен.

— Все виды. Как и в каждой школе Америки. Только в нашей, наверно, еще больше.

— Неужели и марихуана?

— Я сам пробовал. Эффект приятный, но повышает кислотность желудка.

— Вы — пробовали?

— Тс-с-с! Большой Брат слышит нас повсюду. Кроме того, вот мой класс.

— Ой-ой-ой.

— Не нервничайте, — посоветовал Мэтт и пропустил его в комнату. — Добрый день, люди, — обратился он к дюжине студентов, внимательно разглядывающих Бена. — Это — мистер Бенджамен Мерс.

Сначала Бен решил, что ошибся домом.

Когда Мэтт Берк приглашал его к ужину, он ясно объяснил, что речь идет о маленьком сером домике, следующем за красным, но этот рок-н-ролл, льющийся из окна бурным потоком…

Он постучал, не получил ответа и постучал сильней. На этот раз музыка утихла, и голос Мэтта:

— Открыто! Заходите!

Он зашел, с любопытством оглядываясь. Раннеамериканская меблировка. Невероятно древний телевизор. Мэтт вышел из кухни, снимая красно-белый передник. Вслед за ним явился запах макарон под соусом.

— Прошу извинить за шум, — сказал Мэтт. — Я немного глух.

— Хорошая музыка.

— Я любитель рока со времени Бадди Холли. Вы голодны?

— Ага. Спасибо, что пригласили. С тех пор как я приехал в Салем Лот, я съел, наверное, столько, сколько за предыдущие лет пять.

— У нас гостеприимный город. Не возражаете, если мы поедим на кухне? Два месяца назад один антиквар предложил мне двести долларов за обеденный стол, и я с тех пор не удосужился раздобыть новый.

— Я кухонный едок из длинной династии кухонных едоков.

Кухня оказалась маниакально чистой. На маленькой четырехконфорочной печке исходил паром котелок спагетти. На раскладном столике выстроились разнокалиберные тарелки и стаканы. Последняя натянутость отпустила Бена, и он почувствовал себя как дома.

— Там в буфете бурбон и водка, — сообщил Мэтт. — Миксер, пожалуйста. Боюсь, ничего изысканного нет.

— Бурбон с водой из-под крана меня вполне устроит.

— Так займитесь. Я накрою на стол.

Смешивая коктейль, Бен сказал:

— Мне понравились ваши детишки. Они задавали хорошие вопросы. Трудные, но хорошие.

— Например, откуда у вас берутся мысли, — Мэтт сымитировал «секс-девчушкин» лепет Рути Кроккет.

— Штучка.

— Что да, то да.

Бен покончил с коктейлем, взял у Мэтта тарелку спагетти, полил соусом и взялся за вилку.

— Фантастика, — проговорил он, — мама миа!

— Вот так! — сказал Мэтт.

Бен виновато смотрел на тарелку, опустевшую с поразительной быстротой.

— Еще?

— Полтарелки хватит. Это великие спагетти.

— Ваша новая книга — роман?

— Что-то вроде фантастики. Честно говоря, я пишу ее ради денег. Искусство искусством, но когда-то хотелось бы и вытащить счастливый билет.

— Пойдемте в гостиную, — предложил Мэтт. — Кресла у меня шаткие, но все-таки удобнее этих кухонных кошмаров. Вы наелись?

— Пощадите!

В гостиной Мэтт вытащил пачку альбомов и принялся разжигать корявую трубку. Покончив с этим занятием и сидя внутри облака дыма, он внимательно посмотрел на Бена.

— Нет, — произнес Мэтт наконец, — отсюда его не видно.

Бен резко обернулся.

— Кого?

— Марстен Хауз. Ставлю трехпенсовик, что вы искали его.

Бен неспокойно рассмеялся:

— Я не держу пари.

— Ваша книга о городе вроде Салема Лота?

— О городе и о людях, — кивнул Бен. — Там будет серия сексуальных убийств. Я намеревался начать с одного из них и описать его с начала до конца во всех подробностях. Сунуть читателя в это носом. Как раз этим я занимался, когда исчез Ральфи Глик, и меня… ну, в общем, неприятно поразило.

— Вы основываетесь на тех исчезновениях тридцатых годов?

Бен внимательно взглянул на него:

— Вы об этом знаете?

— Да. И большинство старожилов тоже. Меня тогда не было в Лоте, но были Мэйбл Вертс, Глэдис Мэйберри и Мильт Кроссен. Кое-кто из них уже уловил связь.

— Какую связь?

— Оставьте, Бен. Это же очевидно.