Стивен Кинг - Иерусалим обреченный [= Жребий; Салимов удел; Судьба Салема; Судьба Иерусалима / Salem's Lot]

— Да, — торжественно ответил Бен. — Да.

…Выйдя из комнаты, Джимми спустился в комнату медсестер и поискал номер телефона Петри в справочнике. Он снял трубку и с ужасом услышал вместо обычных гудков, свидетельствующих о соединении, какие-то сиреноподобные звуки.

— Они в Его руках! — воскликнул он, и стоящая рядом медсестра, испуганная выражением его лица, отпрянула в сторону.

Генри Петри был достаточно образованным человеком, всю свою жизнь занимающийся вопросами экономики. По убеждениям он был демократ и поддерживал избрание президентом Никсона. Кроме того, он был хорошим семьянином и любил жену и сына.

Сейчас он сидел за столом с чашкой кофе в руке и слушал историю, которую рассказывали ему сын и деревенский аббат, изредка перебивая их уточняющими вопросами. Его жена Джун не проронила ни звука. Когда Марк и Кэллахен закончили свой рассказ, было почти без пяти семь. Подумав, Генри Петри безапелляционно вынес вердикт:

— Невозможно.

Марк моргнул, посмотрел на Кэллахена и сказал:

— Я же говорил!

Он действительно пытался доказать по дороге, что его отец не поверит ни слову.

— Генри, вы же не думаете, что мы…

— Подождите. — Генри Петри предостерегающе поднял руку, и, словно по команде, его жена подсела к сыну, обвив руками его плечи. Мальчик съежился. Генри Петри доброжелательно посмотрел на отца Кэллахена и мягко произнес: — Давайте попробуем проанализировать ваш рассказ с точки зрения здравого смысла.

— Это невозможно, — перебил его Кэллахен, — но попытаться, конечно, стоит. Мы здесь, мистер Петри, чтобы уберечь вас и вашу жену от Барлоу.

— Вы действительно проткнули тело девушки колом?

— Не мы. Мистер Мерс.

— И тело все еще там?

— Его сбросили в реку.

— Если это действительно правда, — сказал Петри, — то вы втянули моего сына в преступление. Вам это известно?

— Да. Но это было необходимо. Мистер Петри, если бы вы позвонили в больницу Мэтту Берку…

— О, я уверен, что вы все несколько преувеличиваете, — сказал Петри, улыбаясь странной улыбкой. — Все это напоминает легкое помешательство. Можно мне взглянуть на письмо?

Кэллахен медленно ответил:

— Оно у доктора Коди. Мы можем проехать в Кэмберлендский госпиталь, и, если вы поговорите…

Петри отрицательно покачал головой:

— Сначала давайте поговорим здесь. Все мы знаем и любим нашего доброго доктора Коди. Он наш семейный врач. И Мэттью Берк, как учитель, тоже, безусловно, заслуживает доверия.

— Тогда какие у вас возражения?

— Сейчас я изложу их вам, отец Кэллахен. То, что вы рассказываете, совершенно невероятно. А я — человек трезвый и прагматичный.

— Вы просто не хотите понять.

— Это невозможно понять. Ваша история, безусловно, трогательна. Как я понял из нее, вы вовлекли моего сына в опасную игру. Будет странно, если вы не предстанете перед судом. Я собираюсь позвонить вашим друзьям и сообщить им об этом. Потом, мне кажется, нам стоит действительно поехать в больницу к мистеру Берку и обсудить ситуацию.

— Лучшего решения принять невозможно, — саркастически сказал Кэллахен.

Петри прошел в гостиную и поднял там телефонную трубку. В трубке была тишина. Линия молчала. Слегка удивленный, он пару раз нажал на рычажки. Никакой реакции. Он повесил трубку и вернулся на кухню.

— Похоже, телефон отключен, — сказал он.

Он увидел взгляд, которым обменялись Кэллахен и его сын, и это вызвало в нем раздражение.

— Могу заверить вас, — несколько более язвительно, чем требовалось, сказал он, — что для того, чтобы нарушить телефонную связь в Джерусалемз Лоте, не нужны вампиры.

И тут погас свет.

Джимми бегом вернулся в комнату Мэтта:

— Телефон в доме Петри не отвечает. Я думаю, Он там. Боже, как же мы глупы…

Бен вскочил на ноги. Лицо Мэтта побледнело.

— Вы видите, как Он действует? — пробормотал Мэтт. — Если бы у нас оставался хотя бы час светлого времени суток, мы бы смогли… но теперь поздно. Дело сделано.

— Мы должны ехать туда, — сказал Джимми.

— Нет! Ни в коем случае! Во имя спасения своих жизней, да и моей тоже, вы не должны этого делать!

— Но они…

— У каждого своя судьба! То, что должно случиться, или как раз сейчас случается, до вашего приезда будет сделано.

Они в нерешительности стояли возле двери.

Мэтт тихо, но с нажимом продолжал:

— Его «эго» огромно, и Его гордыня — тоже. Возможно, это нам на руку. Но Его мозг велик, и Он чертовски умен. Мы должны с этим считаться. Вы показали мне Его письмо. Он говорит о шахматах. Я уверен, что Он — превосходный игрок. Как вы не можете понять, что он в состоянии сделать в этом доме все, что захочет, без помощи телефона? Он сделал это — просто чтобы напомнить о себе. Он прекрасно знает расстановку сил и просто пытается внести сумятицу в ряды противника… Ему нужно только одно — прислать сюда кого-нибудь, кто застрелит меня или убьет ударом ножа. Для этой цели подходят только два человека: ты, Джимми, и Бен. Тогда Салем Лот — Его. Как вы не можете этого понять?