Вера Головачёва: Фантом является ночью

– Вы правы: то, о чем вы подумали, не является чудом. Настоящая дружба и преданное сердце – вот самые большие чудеса на свете, против которых штучки Коперфильда просто детский лепет. Они помогли Алисе встать на ноги.

Дети стояли ошарашенные, совершенно не готовые к такому повороту событий. Родион не мог понять: возненавидеть ли этого мужчину, или благодарить за Алису, ставшую – он это теперь точно знал – ему подругой. Девочка его опередила и сама сказала спасибо Афанасию Викторовичу. Родиону ничего не оставалось, как тоже пробурчать слова признательности, на всякий случай очень невнятно: вдруг мужчина не заслуживает этого.

– Не стоит благодарности, – изящно отмахнулся от слов Афанасий Викторович, словно разгоняя мух. – Вы меня больше обяжете, если исполните одну мою просьбу.

– Какую? – спросила Алиса.

– Если увидите человека, который нуждался бы во мне, отдайте коляску ему.

Алиса и Родион переглянулись.

– Во всяком случае, он мне помог, – сказала девочка.

Родион кивнул в ответ, и они хором, поворачиваясь, выпалили:

– Конечно.

Афанасия Викторовича больше не было в пещере. Только коляска одиноко стояла в центре, а на ней две куртки и теплые ботинки (осень все-таки на улице). Родион подошел к коляске и, взяв за ручку, спросил подругу:

– Подвезти?

– Нет уж, спасибо. Я накаталась. Теперь хочу только ходить долго-долго. Чтобы весь мир обойти, – она хитро прищурилась и спросила:

– Если я совершу кругосветное путешествие, я попаду обратно в ваш город?

– Нет, ты попадешь в «Книгу Гиннеса».

Ребята рассмеялись и пошли к выходу. Пещера оказалась не пещерой, а комнатой в каком-то старом особняке города, совсем недалеко от той улицы, где живет Родион. Они шли и болтали. Болтали без умолку, с каждым шагом замедляя ходьбу. Не хотелось возвращаться домой.

С неба падал первый снег, щедро, большими мокрыми хлопьями. Он, кружась, подталкивал детей в спину, перекрашивая куртки в белый цвет. Асфальт мокро хлюпал, и было скользко.

– Да что же это, – упал справа от них мужчина, высоко взмахнув костылями. Женщина, сопровождающая его, тщетно пыталась поднять инвалида. – Не дойду я так, Маша. Ноги все меньше меня слушаются.

Ребята переглянулись: не тот ли это случай, о котором просил их Афанасий Викторович? Они подкатили коляску ближе.

– Нам кажется, она вам поможет, – сказали они хором. А насколько поможет – пусть те узнают сами.

ЭПИЛОГ

– Вот только мы с родителями не поняли, чья же ты родственница: отца, или мамы. Предки говорят, у Разуваевых нет родни с такой фамилией.

– Почему у Разуваевых? – удивилась Алиса. – Раздеваевы же вы.

– Что же я, собственной фамилии не знаю, – обиделся Родион.

Алиса озадаченно остановилась и полезла в карман своих брюк.

– Не может быть, чтобы я ошиблась, – бормотала она, исследуя недра глубокого кармана. Она добыла оттуда порядком потершийся тетрадный листок, сложенный в четверо и развернула его. – Вот, мне мама написала: «улица Одесская шесть, квартира восемьдесят один. Раздеваевы». Все верно.

– Угу, только с одной поправкой: наш дом не шестой, а девятый, – поправил ее Родион.

– Как же так?

– Похоже, почтальонша промахнулась.

Алиса представила себе, как почтальон, словно выпущенная снайпером стрела, на всех парах несется к дому номер шесть. Но снайпер оказывается новичком неопытным и траектория полета телеграммы, вместе с почтальоншей, резко свернув, впечатывается в стену девятого дома, оставив в нем солидных размеров дыру.

Девочка задорно рассмеялась. И Родион вместе с ней. Ему нравился Алисин смех. Да и просто настроение было хорошим.