Дин Кунц: До рая подать рукой

Престон Мэддок закричал в черную подушку, закричал в ужасе, осознав, что пришел его час выделить толику энергии для звездолета инопланетных создателей миров.

Ба-а-а-а-а-ах …

Идущий последним в заднюю часть дома, навстречу огню, которого раньше там не было, Ной озабоченно оглянулся, посмотрел туда, где почерневшие страницы журналов летали, как скаты, где стайки неонов-искорок тыкались в стены, увидел, как черное цунами решительно двинулось по лабиринту, и закричал, точно так же, как кричал много лет тому назад, когда тетя Лили подстрелила его.

Ба-а-а-а-а-ах …

Стены лабиринта рушились, пачки газет, журналов, прочий мусор вываливался из стен, вызывая дальнейшие разрушения.

Ба-а-а-а-а-ах …

Пол задрожал от третьего удара, на какое-то время последнего, но цунами приближалось, волна дыма, такого густого, что он скрыл огонь, который распространялся следом.

– Вниз! – закричал Ной.

Дым они обогнать не могли. Оставалось только упасть на пол, вдавиться лицами в истертые половицы, в надежде, что под черным облаком останется хотя бы тонкий, в дюйм толщиной, слой пригодного для дыхания воздуха.

Здесь, сейчас. О боже. Темнота такая же глубокая, как в пещерах или гробницах. И действительно, только тонюсенький слой вонючего воздуха у самого пола. Становящийся все менее тонким и более вонючим. Потом воздуха не стало вовсе, а потом…

Черное облако смилостивилось, вдруг отступилось от них, и они оказались на крохотном пятачке, где воздух пах, как в утреннем лесу, без малейшей примеси гари. Черный дым продолжал клубиться вокруг них, над ними, пролетал мимо, но не мог накрыть их, они словно попали в глаз тайфуна.

И прямо на них из черноты вышло существо такой завораживающей красоты, что Ной упал бы на колени, если б уже не лежал на полу. Ослепительно-белое, как снег в горах, существо словно и не замечало грязи, по которой шло, а сажа не марала его белизны. Огромные блестящие золотистые глаза, которые вроде должны были повергнуть Ноя в ужас, потому что ничего подобного видеть ему не доводилось, наоборот, успокаивали и подбадривали, вызывали чувство умиротворенности. Он сразу понял, что незнакомец увидел его таким, каким не видел никто, заглянул в самые тайные глубины сердца и не отшатнулся от найденного там. Не ужас, не страх испытывал Ной, а благоговейный трепет. Его охватила радость, какой он не знал много лет, он вдруг понял, что жизнь для него не закончена, а только начинается.

Медленно поднимаясь, он посмотрел на Кэсс… Микки… Лайлани. И увидел, что они охвачены теми же чувствами, что и он. Волшебным был этот момент, и когда Ной услышал хлопанье крыльев, то были его крылья, крылья небывалого душевного подъема.

Удивительное существо приблизилось к ним, как леопард, но встало на задние лапы, как человек, оказавшись чуть выше Лайлани, с которой и заговорило, невероятно, голосом мальчика. Пожалуй, даже не мальчика вообще, а Кертиса Хэммонда.

– Ты по-прежнему лучишься, Лайлани Клонк.

– Ты тоже, – ответила девочка.

– Тебя нельзя сломить.

– Я пришла в этот мир сломленной.

– Только не сердцем.

Слезы выступили на глазах девочки, и Ной вместе с Микки и Кэсс придвинулись к ней. Он не знал, что здесь происходит, не понимал, как это волшебное существо может говорить голосом Кертиса Хэммонда, но отчаяние, которое уже давно не отпускало его, исчезло, и отпала нужда понимать что-либо еще, потому что мир для него изменился, окончательно и бесповоротно. Он коснулся плеча Лайлани, Кэсс коснулась его руки, Микки взяла руку девочки в свою.

Золотистые глаза обежали всех, прежде чем вернуться к Лайлани.

– Только не сердцем. Страдания не могут сломить тебя. Зло не может изменить. Ты рождена для великих дел, Лайлани Клонк, великих и удивительных. И будь уверена, я не мелю чушь.

Лайлани рассмеялась сквозь слезы. Отвернулась от своего спасителя, словно смутившись от слов, только что сказанных им, оглядела черный дым, клубящийся над защитным куполом.

– Эй, звездный мальчик, ловко ты разобрался с дымом.

– Дым – всего лишь частицы материи. На микроуровне, где сила воли побеждает, я могу передвинуть некоторые частички с того места, где они находятся, туда, где мне хочется их видеть. А молекул в дыме куда меньше, чем в штыре врезного замка. Это простой фокус. Да и вообще, я владею только тремя фокусами, и все они очень простые, зато полезные.

– Ты у нас лучше Бэтмена, – похвалила его Лайлани.