Дин Кунц - Мертвый и живой

Гигант возложил руку на голову своего создателя, и от его прикосновения безумие ушло, и теперь Виктор знал, кто он, где и почему его привели сюда. Он потянулся под пиджак за пистолетом, но гигант перехватил руку и сломал его пальцы в своих.

Эрика Пятая свернула к обочине и остановила внедорожник в нескольких ярдах от въезда на ферму резервуаров сотворения «Gegenangriff, Inc.».

Контуры главного корпуса едва просматривались в темноте и дожде.

– Какое неприметное место, – Эрика покачала головой. – Здесь может быть все, что угодно, или ничего.

Тролль сидел, выпрямившись на сиденье. Обычно его руки пребывали в непрерывном движении, то ли он что-то ловил и подкидывал, то ли отбивал какой-то ритм, а тут застыли, сложенные на груди.

– Джоко понимает.

– Что ты понимаешь, Джоко?

– Если ты должна отвести его туда, Джоко понимает.

– Ты же не хочешь идти туда.

– Все нормально. Куда угодно. Джоко не хочет доставлять тебе хлопот.

– Разве ты у меня в долгу? – спросила Эрика.

– Ты была добра к Джоко.

– Мы знаем друг друга только одну ночь.

– Ты вложила много доброты в одну ночь.

– Не так чтобы много.

– Другой доброты Джоко никогда не знал.

Возникшую паузу нарушила Эрика:

– Ты убежал. Я тебя догнать не смогла. Потеряла из виду.

– Он не поверит.

– Уходи. Просто уходи, Джоко. Я не могу взять тебя с собой.

– И куда Джоко пойдет?

– Перед тобой огромный, прекрасный мир.

– И никто в нем не хочет Джоко.

– Не иди на ферму, не дай себя разрезать. Ты – больше чем мясо.

– Как и ты. Ты гораздо больше, чем мясо.

Она не могла заставить себя посмотреть на него. И причина была не в уродстве. Его ранимость разбивала оба ее сердца, и его человечность, его маленькая, храбрая душа.

– Программа очень сильна. Этот приказ повиноваться. Тянет, как приливная волна.

– Если ты пойдешь, Джоко тоже пойдет.

– Нет.

Джоко пожал плечами.

– Ты не можешь выбирать за Джоко.

– Пожалуйста, Джоко. Не взваливай на меня такую ношу.

– Можно я скажу? – когда она кивнула, Джоко продолжил: – Джоко может узнать, каково это – иметь мать. И ты можешь узнать, каково это – быть матерью. Это будет маленькая семья, но все равно семья.

В подземной галерее Виктор стоял в окружении толпы, дав себе слово, что это невежественное отребье не дождется от него мольбы о пощаде или признания их абсурдных обвинений.

Он видел, что здесь находятся все рабочие свалки. И несколько Альф, которые каким-то образом ожили после того, как он их ликвидировал.

Эрика Четвертая вышла из толпы, встала перед ним, встретилась взглядом и не испугалась. Подняла кулак, чтобы ударить его, но удержалась, не ударив.

– Я не опущусь до той низости, на которую способен ты, – и отвернулась.

Подошла Карсон О’Коннор. Мэддисон держался чуть сзади. Положил руку ей на плечо, немецкая овчарка села у ее ноги.

– Можешь мне не лгать. Я знаю, мой отец увидел что-то такое, что вывело его на тебя. И ты приказал своим зомби убить его и мою мать.

– Я сам убил их обоих, – ответил Виктор. – И он молил о пощаде, как маленький мальчик.

Карсон улыбнулась и покачала головой.

– Он молил оставить жизнь моей матери, в этом я уверена. Ради нее он бы унизился. Но за себя молить бы не стал. Гори в аду.

Книга мучила Джеймса, как раньше – хрустальный шар. С нарастающим раздражением он мерил шагами гостиную особняка Гелиоса.

– Я знаю путь к счастью, – услышал он от книги.

– Клянусь, скажешь это еще раз, я разорву тебя в клочья.

– Я могу указать тебе путь к счастью.

– Так укажи.

– Сначала тебе лучше выпить, – посоветовала книга.

Бар занимал угол библиотеки. Джеймс положил книгу на стойку, налил себе двойную порцию виски, выпил одним глотком, снова взял книгу.

– Может, тебе лучше вернуться в общежитие? – спросила книга, оказавшись в его руках.

– Укажи мне путь к счастью, – настаивал Джеймс.

– Вернись, сядь за кухонный стол, протыкай руку вилкой, наблюдай, как заживают ранки.

– Укажи мне путь к счастью.

– Тебе вроде бы нравилось протыкать руку вилкой.

Разговаривая с магической книгой после того, как он выпил виски, Джеймс смотрел в зеркало за стойкой бара, а не на книгу, которую держал в руках.

И по своему отражению понял, что оба голоса – его, а книга, как, вероятно, и хрустальный шар до нее, с ним не разговаривала.

– Укажи мне путь к счастью, – продолжал гнуть свое Джеймс.