Брэм Стокер - Змеиный перевал

Да тута во всем Коннауте парня не сыскать, который бы не толковал про мисс Нору. Такая уж она хорошая, что аж монахини в Гэлоуэе, где она в школе была, полюбили ее, как никого другого, как свою, а ведь она-то из протестанов.

Дорогой мой Энди, не кажется ли тебе, что ты слишком давишь на меня? Ты все меня пытаешься в угол загнать и спровоцировать, чтобы я стал откровенничать, в чем-то признался. Но ты возьми в толк: возможно, мисс Нора — ангел во плоти, я охотно готов поверить в это, мне в данном случае довольно твоего слова. Но, прошу, пойми, что я в глаза ее не видел! Ни разу в жизни! Я находился рядом с ней только тогда в темноте, и при всем желании не смог бы ее разглядеть. Во имя здравого смысла, вспомни — ты подхватил ее, когда ей стало плохо, я был около вас, но в кромешной тьме! Как я мог ее увидеть?

Так вы же сами твердите: мол, вред ей выйдет, коли поминать ее в связи с вами.

Ох, Энди, я сдаюсь. Тебе совершенно невозможно ничего объяснить. Либо ты не можешь понять, либо я не умею ясно выражаться.

Я так считаю, сэр, что единственный вред девице от джинтмана, — он положил тяжелую ладонь мне на руку, словно хотел придать весомость своим словам, и теперь он был на самом деле очень серьезен, — коли он негодяй. Вы человек порядочный, так разве ж девушка не может вам доверять?

Конечно, Энди! Господь сохрани! Я лучше заберусь на самый высокий утес над морем и брошусь вниз, на скалы, или сбегу на необитаемый остров, чем совершу подобную подлость! Нет! Многие мужчины, Энди, слишком легкомысленно относятся к таким вещам, но я не один из них. Я не без греха, и душа моя нуждается в трудах и совершенствовании, но вот в чем не виновен…

Энди удовлетворенно кивнул и заметил:

Да вот я так и думаю, сэр! — Потом его глаза вновь лукаво сверкнули, а на лице появилось уже знакомое многозначительное выражение. — Бывает и так, что парень дурного не хочет, да тока обещает как бы. Вы, сэр, не забывайте, осторожность тожа нужна с девицами. Да потом иные из них уж такие ловкие — бац, и сцапала.

Внезапный поворот разговора меня несколько озадачил, даже вызвал досаду, поскольку прежде речь шла о моей и только о моей ответственности, а теперь получалось нечто странное. Мне нужно было обдумать его намек, так как готового ответа у меня не было. И я ограничился нейтральным «хм, в самом деле».

Да, сэр, — кивнул он. — Еще какие хитрющие бывают! Стоит парню второй раз на нее взглянуть, девица сразу просит написать ей письмо, а затем он ей кругом обязан и как будто обещаний надавал.

Неужели?

Точняк, сэр! Вот вы, скажем, пишете письмо девушке и начинаете сразу «моя дорогая» или тама «моя милая» — опа! А она вытаскивает закон, зовет советников, и вот вы уже стоите перед судьей по всей форме, а народ потешается, а вы выкладываете кровные денежки. И все будто вы девицу омманом ввели в заблуждение, обещали ей то да се.

Я понял тебя, Энди, — улыбнулся я. — Полагаю, ты и сам когда-то попал в беду таким образом. Видно, что ты говоришь со знанием дела!

Ох уж нет, не со мной! Хвала Создателю! Мне-то самому отбиваться не приходилось, и я энтому тока рад. Но вот со стороны-то наблюдал, да и энтим, свидетелем вызывали.

И в каком деле ты был свидетелем?

Чес-слово, меня судья зовет и спрашивает про джинтмана: мол, тот положил руку на талию девушке. И советники все тута — ох да ах, — а делов-то, что он учтиво подсадил девицу в экипаж, чтобы не брякнулась.

Расскажи подробнее, Энди, мне любопытно.

Я не горел желанием узнать подробности истории неведомых людей, но это могло послужить мне предлогом задержаться на вершине холма. Я не сомневался, что в нужный момент смогу быстро избавиться от Энди, послав его с поручением. Главное было — дождаться девушку.

Ну, там одна девица действовала супротив сквайра Мерфи из Баллинашоулина — а ведь она была всего лишь гувернанткой!

Трудно вообразить всю глубину социальной пропасти, представленной тоном и жестами, использованными Энди для характеристики персонажей его истории. Особенно забавно было наблюдать презрение к «всего лишь гувернантке» со стороны человека, одетого в латанную и линялую рабочую одежду. Основой его костюма было добротное домотканое полотно, но за долгие годы носки они все обросло заплатами.

И что же вышло из этого дела? — поинтересовался я.

Как она, значит, рассказала свою сторию, советник сквайра глянул на судью и присяжных, пошептался со сквайром, а потом встал так прямо и заявил: «Милорды и джинтманы, мой клиент готов исполнить долг чести, и коли леди дает свою руку, то он как порядочный человек…» Ну и все такое. И точняк — в воскресенье на четвертую неделю поженились чин-чином, и теперь она раскатывает тута повсюду на карете с запряженными пони, и в саду посиживает, и процветает почище всех местных фермеров. А что до сквайра, так тот нынче твердит: мол, то был отличный день, когда он ее в первый раз увидел, и чего, мол, он таким болваном был, когда артачился и жениться не хотел.