Брэм Стокер - Змеиный перевал

Вскоре после рассвета в понедельник мы были уже на ногах и готовы к осуществлению планов. Нога Дика уже не так болела, и он мог пройти до Ноккалтекрора пешком, так что Энди повез меня на Нокнакар — мне нужна была его помощь в течение дня для найма работников и организации всего дела. До трактира у подножия холма мы добрались к девяти утра, Энди поставил кобылу и пошел искать людей. Я был уверен, что в этот час на вершине никого не встречу, поэтому пошел прямиком к болоту, захватив с собой карту, нарисованную Сатерлендом. Мне нужно было осмотреться на местности, прежде чем раздавать задания работникам.

Через полчаса ко мне присоединился Энди, который привел пять человек. Это были молодые крепкие парни, явно заинтересованные в работе, и такой состав внушал надежду на успех. Я успел сделать разметку согласно плану Дика, так что мы без отлагательств взялись за воплощение его оригинального замысла.

Мы атаковали холм примерно на двести футов ниже границы болота — там, где пейзаж резко сменялся с обширной и многообразной растительности унылым пространством трясины. Именно здесь Сатерленд надеялся устроить траншею и сток воды из болота. Мы прорыли канал фута четыре шириной в основании, с наклонными стенками и длиной около двадцати футов — причем к концу траншея резко расширялась, как и предписывал Дик в своих инструкциях.

Почва была тяжелой и заполненной камнями среднего размера, вполне подъемными. Мы прикинули, что на полное осуществление замысла с таким количеством людей уйдет не меньше недели усердного труда, учитывая и непредвиденные сложности, и непредсказуемые ситуации, способные замедлить наш прогресс. Мы распределили обязанности: один намечал контуры траншеи, срезая слой почвы на полтора фута в глубину, другие следовали за ним, постепенно вынимая весь объем. Энди уселся на валун и курил трубку, развлекаясь наблюдением за монотонной работой парней. Примерно через час он заскучал и ушел — вероятно, его привлекла местная повозка, заполненная людьми. Она только что прибыла к трактиру по дороге на Карнаклиф и сделала остановку.

Некоторое время процесс шел без сбоев. Все дружно работали, я был спокоен, сосредоточен на деле, тщательно изучал карту и территорию. Когда подошел обеденный час, парни разошлись по домам, и место опустело, а я поспешил на вершину холма. Картина не изменилась с предыдущего дня. Та же протяженность дикого, изрезанного морем берега, те же группки островов в пене прибоя, то же синее небо с массами сияющих облаков — таких светоносных, что не найти нигде за пределами Ирландии. Однако все это показалось мне мрачным и заброшенным, пустынным — ведь ее там не было. Я сел и стал ждать, набравшись терпения. Радости в этом ожидании было немного, прямо скажем, но меня поддерживала надежда и ее спутник — предвкушение. Пейзаж действовал умиротворяющее. А, может, тайная работа ума направляла меня в наилучшую сторону, заставляя всматриваться в упущенные ранее детали ландшафта. Не исключено, что воздействовала на меня и удивительная тишина этого места. Едва ли доносился до меня отчетливый звук — люди разошлись обедать, и голоса их не долетали до вершины. С запада дул легкий бриз, приносивший почти незаметный шорох морских волн. Никаких признаков жизни вокруг я не видел. Вдали под деревьями пасся скот, в тени изгороди тоже стояли домашние животные — некоторые из них забрели по колено в мелкие водоемы. Единственным движущимся объектом, который я заметил, была повозка далеко на дороге — и с каждым мгновением она становилась все меньше и меньше, пока не пропала из виду.

Около часа я сидел в ожидании, и сердце мое томилось от тоски, но она все не приходила. Затем мне показалось, что я слышу шаги. Я замер в волнении, не говоря ни слова, как будто ничего не расслышал. Она шла медленнее прежнего, более твердыми и уверенными шагами. Но все же шла. Вот уже у вершины…

Ох, ну тута и вид, точняк? — внезапно прозвучало рядом со мной.

Я буквально подпрыгнул, омертвев от шока. Я испытал огромное отвращение, которое выплеснулось наружу в почти истерическом смехе. Передо мной стоял Энди — краснолицый, насмешливый, рыжеволосый, в латаной и полинявшей одежде и пестром, неопределенного цвета плаще. Я уже ожидал привычного подмигивания — по крайней мере, один глаз его был прищурен, словно сама эта гримаса стала его вечной маской.

Он был озадачен моим смехом.

Вот что за развеселый джинтман! Точняк, вы тута что смешное углядели, — ему тоже хотелось отыскать повод для веселья, но он явно не находил его.