Николай Берг: Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза

— Ты о чем?

— Ты действительно оглох. Не слышишь, а по губам читаешь уже, как глухонемой.

— Слушай, иди ты…

— Погоди, не топырься. Мне кажется, я знаю, что делать. Пошли, попробуем.

Некоторое время снайпер сопротивляется. Потом, как бы делая мне одолжение соглашается и мы с ним идем ко мне на квартиру. Последнее, что Ильяс успел на командирском кресле сидя — это выбил нам жилье, весьма комфортное по нынешним временам — во всяком случае, в том доме, где мы устроились, есть вода, иногда даже горячая, и периодически бывает свет. Мне, правда не очень подфартило, кроме меня жильцами оказались и толпы клопов, с которыми пришлось биться не на жизнь, а на смерть. С переменным успехом.

Довольно непросто загнать снайпера в ванну. По-моему слона зимой искупать проще. Но, в конце концов, голый Ильяс сидит в ванне и злобно на меня смотрит. Отмечаю про себя, что он сильно изменился — когда в самом начале Беды мы встретились — он был такой вальяжный, пухлый, подернутый легким нежным жирком, каким обычно покрываются холеные мужики, живущие в полном благоденствии. Теперь жирка и след простыл.

Все так же подозрительно снайпер следит за моими манипуляциями. Простые манипуляции, чего уж — свинчиваю насадку — рассекатель с душа. Вода горячая есть и теперь из душа вместо сотни струек лупит одна, такая гидромониторная.

— Отитов гнойных у тебя не было? — весьма громко осведомляюсь у пациента.

— Чего?

— Ухи болели? Гной был? — громкий ор все же Ильяс слышит.

— Нет, не было.

— А, ну тогда сиди смирно, раз барабанные перепонки у тебя целые.

Он все-таки дергается, когда струя теплой воды хлещет ему в слуховой проход.

Еще раз дергается, когда я тяну его за мочку уха — если ее тянуть книзу — слуховой проход распрямляется. Через минуту прошу Ильяса повернуться другим боком.

— И что дальше? — громко спрашивает он меня.

— Пока пополивай себя теплой водичкой, чтоб не мерзнуть. Ждем несколько минут.

— А?

— Ждем, говорю!

Честно признаться мне все же немного страшновато. Если я ошибся с диагнозом и причина глухоты иная, не ровен час снайпер посчитает, что это я над ним так поиздевался. Он вполне вменяемый человек, но полоса неудач редко кому добавляет благости в характер. Опять же восточный темперамент…

Ну, начали благословясь.

Я сильно радуюсь, когда вижу в струях воды на дне ванны мелькнувший маленький — меньше полсантиметра — темно-коричневый комочек.

— Ну, как слышно?

— Ты чего орешь? — сварливо спрашивает пациент.

И тут же говорит сам себе: 'А!'.

— Значит слышишь?

— Слышу — недоверчиво отвечает Ильяс.

— Если интересно — вон причина лежит на фильтре слива.

— Эта что ли? — брезгливо спрашивает снайпер.

— Она самая. Пробка из ушной серы. Давай, повертайся, вторую вымывать будем.

Проверка слуха у помытого Ильяса показывает, что он слышит прекрасно и ставший привычным с института шепотной тест 'Шульман пошли в шалаш' различает как и положено с нескольких метров.

Однако радость у него быстро сменяется озабоченностью.

— Вот не было раньше такого. Старею.

— Не. Это зубы.

— Что зубы?

— Слыхал поговорку, 'ест, аж за ушами трещит'?

— Нет. Это ты о чем?

— Зубы тебе выбило. Жуешь потому осторожно. А для того, чтобы сера не скапливалась жевать надо от души. Тогда слуховой проход шевелится и самоочищается. А ты — не жуешь.

— Ты серьезно?

— Совершенно. У человека все взаимосвязано — промочил ноги — потекло из носа, хотя где ноги — а где нос. Майор мне сегодня правильно намекнул — надо мне за вас браться. Буду вам диспансеризацию проводить. И с зубами тоже решать надо. Не хочу тебе на мозоль наступать — но видно мне пора лезть. Да и у Андрея с зубьями недостача, и майору тоже есть, что вставлять. Я как-то запустил дела.

Тут я прикусываю язык — Ильяс морщится как от кислого. Он и сам малый не промах и нашел в условиях бедлама, который тут у нас после Беды, вроде бы шибко толкового стоматолога. Тот предложил достать золота — и побольше, чтоб осчастливить золотыми зубами кучу страждущего народа. Тогда мол Ильяс получит качественно сделанные зубы и потом (я так думаю была об этом речь, была) будет в доле со всех золотых зубов, что вставит стоматолог.

Я сначала-то и не понял — что нашу команду понесло к черту на кулички, на край Питера, да еще и в обстановке некоторой странноватой секретности. Оказалось — Ильяс решил обобрать ювелирный магазин. Ну, с этим мы опоздали, его обнесли до нас, наверное, в самые первые дни, только сделали это очень грубо, так что все, что было на прилавках — оказалось расшвырянным по всей улице, достаточно тесной надо признать. Зомби сначала было немного. В смысле — в пределах видимости. Опять же обглоданных скелетов на улице не валялось, так что работать начали спокойно, не было там ни шустриков, ни морфов. Только вот работа оказалась нелепой — все содержимое витрин валялось разбросанным в разгромленном зале и на улице россыпью, вперемешку с битыми стеклами, всяким мусором и грязью. Стали собирать разные колечки-цепочки с асфальта. Потянулись зомби. Сначала по чуть-чуть. Потом гуще. Потом — ПОПЕРЛИ. Пришлось банально драпать, запершись в БТР. Всех сокровищ оказалось — пригоршня грязнючих драгоценностей, да еще с одного из самых первых пошедших к нам зомбаков взяли как-то странно брякнувшую при падении тела сумку. Там оказались серебряные ложки.