Брайан Ламли: Некроскоп

— Начать? Да, конечно! — Кайл с трудом справился с неожиданным приступом истерического смеха.

— Вы уверены, что готовы?

— Да, да. Начинайте. Но... э... могу я все это записать? Как говорится, для потомков, вы понимаете? Здесь есть магнитофон, и я...

— Аппарат не сможет услышать меня, — покачал головой гость. — Мне жаль, но я разговариваю только с вами, непосредственно с вами. Я думал, вы это уже поняли. Но... если хотите, можете делать заметки.

— Заметки... да... — Порывшись в ящиках. Кайл достал бумагу и карандаш. — Хорошо, я готов. Собеседник медленно кивнул.

— История, которую я хочу рассказать вам, довольно... странная. Но, работая в такой организации, как эта, вы едва ли сочтете ее невероятной. А если все же не поверите, то впоследствии сможете во всем убедиться сами. Многое из того, что я вам сейчас скажу, через какое-то время сбудется. Что касается ваших сомнений относительно будущего вашей организации, то беспокоиться не о чем. Работа будет продолжаться и все с большим и большим успехом. Гормли был вашим шефом, но он мертв. Теперь руководить организацией будете вы — во всяком случае, какое-то время. Вы справитесь, уверяю вас. Как бы то ни было, знания Гормли не утрачены, но многого еще предстоит достичь. Что касается Оппозиции, то они понесут большие потери, от которых уже не сумеют оправиться. Все к этому идет.

С каждым словом призрака глаза Кайла раскрывались все шире и шире, и он все больше и больше выпрямлялся. Оно (или он, черт побери) знало об организации, о Гормли, об Оппозиции — так в организации называли учреждения русских. Что он имел в виду, говоря об их больших потерях? Кайл ничего об этом не знал. Откуда у этого странного существа такая информация? Как много ему вообще известно?

— Я знаю больше, чем вы можете себе представить, — слабо улыбнувшись произнес призрак. — А то, чего не знаю, узнаю непременно — почти все.

— Послушайте, — попытался защититься Кайл, — я вовсе не сомневаюсь в ваших словах, я просто пытаюсь осмыслить все это, и...

— Я понимаю, — прервал его призрак. — Но постарайтесь осмысливать все на ходу. В моем рассказе, возможно, будут сдвинуты временные рамки, к этому вам тоже придется приспособиться. Я попробую сохранить хронологическую последовательность как можно точнее. Самое важное здесь — информация и то, что за ней стоит.

— Я не уверен, что вполне пони...

— Знаю, знаю. Просто сидите и слушайте, и тогда, возможно, вы поймете.

Москва, май 1971 года

Недалеко от города — в том месте, где Серпуховское шоссе проходит по седловине между двумя невысокими холмами и с него на миг над верхушками высоких сосен открывается вид на Подольск, кажущийся отсюда лишь туманным пятном на юге горизонта, то тут, то там освещенным яркими красками начинающегося вечера, — в глубине густо заросшего лесом участка зелени стоял дом, точнее даже особняк, являвший собою смешение разных архитектурных стилей, время постройки которого определить было весьма трудно. Одни его флигели были построены из современного кирпича, уложенного на старый каменный фундамент, другие сложены из дешевых легких блоков, грубо раскрашенных серой и зеленой краской — будто в стремлении скрыть их ненадежность. В остроконечные торцевые стены упирались своим основанием две одинаковые башни, похожие на минареты. Они торчали словно гнилые зубы и своей мрачностью напоминали древние сторожевые башни. Их прогнившие контрфорсы и перила, облупившиеся спиралевидные украшения лишь усугубляли впечатление заброшенности, разрушенные луковичной формы купола поднимались высоко над деревьями, а забитые досками окна походили на навсегда закрытые глаза.

Судя по планировке надворных построек, многие из которых были недавно покрыты новой черепицей, можно было бы предположить, что здесь находится ферма или сельскохозяйственная община, однако ни посевов, ни скота, ни сельскохозяйственной техники нигде видно не было. Окружающая участок по всему периметру сплошная стена, которая, судя по ее массивности, укрепленному основанию и толщине, вполне могла сойти за реликт феодальных времен, также носила следы недавнего ремонта — тяжелые серые бетонные блоки заменили крошившийся камень и старинный кирпич.

С востока и запада среди черных валунов журчала вода небольших речек, крутые берега которых превращали их в естественные рвы. Мосты из старого камня со свинцовым покрытием, позеленевшие от времени и заросшие мхом, вели к проемам в стенах, перекрытым воротами с железными решетками.