Терри Брукс - Бегущая с демоном

— Я — не моя мать, — тихо сказала Нест.

— Верно, — подтвердила бабушка. Ее острые глаза старой птицы странно блеснули, как будто она внезапно вспомнила что-то, о чем лучше не вспоминать. Она снова потянулась к бокалу.

— Дедушка ведь не понимает, правда?

— И не пытается.

— Ты все еще говоришь с ним о пожирателях, Ба?

— Он считает, что у меня галлюцинации. Думает, это все из-за выпивки. Считает меня старой пьяницей.

— Ох, бабушка.

— Иногда это и в самом деле так, Нест. — Бабушка покачала головой. — В этом есть и моя вина. Я виновата в том, что ему так трудно. — Она помолчала, не желая заходить слишком далеко в этом разговоре. — Но я не смогла заставить его хотя бы выслушать меня. Как я уже говорила, он не понимает. Ни насчет пожирателей, ни насчет лесных созданий, живущих в парке. Он никогда не мог увидеть этот мир, даже когда Кейтлин была жива. Она пыталась рассказать ему. Но он думал, это все выдумки, богатое воображение девчушки. Он играл с ней, притворялся, будто понимает. Но мне жаловался, когда мы были вдвоем, что его беспокоит вся эта чепуха. Я ему говорила: может, она не придумывает. Может, стоит прислушаться. Но он не мог себя заставить.

Она печально улыбнулась.

— Никогда он не понимал нашей связи с парком, Нест. И сомневаюсь, что поймет когда-нибудь.

Нест доела тост, задумчиво пережевывая. Шесть поколений женщин ее семьи служили земле, на которой сейчас располагался парк. Те, что работали с Пиком, старались сохранить волшебство в равновесии многие годы. И сами были рождены для волшебства. Гвендолин Уиллз, Кэролайн Глинн, Опал Эндерс, Ба, ее мама и вот теперь она. Женщины рода Фримарк, как называла их Нест, хотя это имя не совсем подходило. Их портреты висели возле входа — на фоне парка. Ба всегда повторяла, что партнерство лучше работало для женщин их рода, потому что женщины оставались, в то время как мужчины уходили.

— Дедушка никогда не говорит со мной о парке, — тихо заметила Нест.

— Думаю, он боится. — Бабушка допила водку с соком. Глаза ее увлажнились. — Я бы и сама не хотела, чтобы ты обсуждала с ним это.

Нест опустила глаза в тарелку.

— Я знаю.

Старая женщина потянулась через стол и взяла внучку за руку.

— Ни с ним, ни с кем другим. Никогда. Для этого есть причина, Нест. Понимаешь, да?

Нест кивнула.

— Да. Понимаю. — Она посмотрела в глаза бабушке. — Но мне это не по душе. Плохо быть единственной.

Бабушка сжала ее запястье.

— Есть еще я. Ты всегда можешь поговорить со мной. — Она отпустила руку девочки и села. — Может быть, однажды твой дед тоже сможет поговорить с тобой об этом. Но ему тяжело. Люди не верят в магию. Они разве что разрешают себе верить в Бога. Не могут увидеть своими глазами — значит, и верить не во что. Иногда я думаю: может, он в это не верит, потому что такая вера не укладывается в его модель мировоззрения.

Нест тихо сидела, размышляя.

— Мама ведь верила, правда?

Бабушка молча кивнула.

— А мой папа? Ты как думаешь, верил он?

Старая женщина потянулась за сигаретой.

— Он верил.

Нест изучала бабушку: ее руки тряслись, когда она взяла пачку.

— Ты думаешь, он когда-нибудь вернется?

— Твой отец? Нет.

— Может, захочет посмотреть, какая я стала. Может, вернется для этого.

— Расслабься.

Нест прикусила губу.

— Мне иногда хочется узнать, кем он был, Ба. Как выглядел. — Она сделала паузу. — Тебе вот хочется это знать?

Бабушка курила, и глаза ее жестко глядели в одну точку куда-то за плечо Нест.

— Нет. Зачем мне?

— Но он ведь не был лесным существом, а?

Она и сама не знала, почему произнесла это. И как у нее язык повернулся? Увидев же, как глянула на нее бабушка, захотела вернуть слова обратно.

— Да почему ты вообще такое придумала? — резко произнесла Эвелин Фримарк; глаза ее сверкали от гнева.

Нест чуть не поперхнулась от удивления и пожала плечами.

— Не знаю. Я просто поинтересовалась, вот и все.

Бабушка долго не сводила с нее взгляда.

— Иди и убери постель. А потом поиграй с друзьями. Касс Минтер тебя уже дважды сегодня спрашивала. Ленч будет тебя ждать. Обед в шесть. Давай.

Нест поднялась и поднесла посуду к мойке. Никто никогда не рассказывал ей об отце. Как будто никто ничего о нем не слышал. Но она все равно хотела знать. Ей говорили, будто мать никогда не говорила о нем, даже родителям. Но Нест подозревала: Ба что-то знает. Слишком уж явно она избегала любых разговоров и становилась сердитой, когда о нем заводили речь. Почему? Что такое она знала, отчего чувствовала себя неуютно? Может, потому, что Нест постоянно задавала вопросы, не слишком умные, например, как только что. Отец не может быть лесным существом. Иначе Нест тоже была бы такой, разве нет?