Терри Брукс - Бегущая с демоном

— Прости меня, мамочка. Прости меня. Прости меня, — всхлипывала Беннетт Скотт, вымаливая прощение за какие-то неведомые провинности. Нест стиснула зубы и побежала быстрее.

И вдруг, ни с того ни с сего, она рухнула, запнувшись за цепь, которой не заметила. Она выронила Беннетт, и малышка громко вскрикнула, а затем, упав на землю, лишилась чувств.

Нест мгновенно вскочила на ноги, но пожиратели были уже повсюду — темные, мрачные фигуры, злобно наступавшие со всех сторон. Она повернулась, желая схватить тех, кто поближе, настолько глупых, что догадались приблизиться к ней, рискуя встретить взгляд Нест. Но оставшихся почти не убавилось.

Тогда рядом с ней материализовался Дух — массивное тело, покрытое мехом — жестким, щетинистым: волосы встали дыбом, словно иглы дикобраза. На первый взгляд можно было принять его за собаку, демонического вида немецкую овчарку, хотя и странной масти. Но грудная клетка у него была широкой и мощной, как у ротвейлера, высота в холке — как у боксера, а янтарно-желтые глаза сверкали посреди тигровых черных полос на крутолобой морде с вытянутым волчьим носом. А если приглядеться поближе, становилось понятно, что это существо напоминает все вышеуказанные породы вместе взятые.

Карабкаясь по головам в попытке скрыться, пожиратели сгрудились в кучи, словно листья на сильном ветру. Дух мчался к ним рысью, оскалив зубы, но пожиратели все исчезли — внезапно, словно тени на солнце, растворившись в ночи. Когда убрались последние из них, Дух моментально отпрянул назад, посылая Нест осмысленный взгляд, как будто желая проверить степень ее решимости. Потом он тоже исчез.

Нест резко выдохнула. Холодок, поселившийся было в животе, растаял, тяжесть на сердце исчезла. Ее дыхание было неровным, в ушах все еще звенело. Она быстро оглянулась, ища Беннетт. Девчушка свернулась в клубочек, спрятав лицо в ладонях и рыдая так горько, что уже начала икать. Видела ли она Духа? Вряд ли. Лишь немногие способны увидеть его. Нест отряхнула землю с разбитых локтей и коленей и пошла за своей испуганной ношей. Подняла Беннетт на руки и нежно прижала к себе.

— Ну вот, Бен-Бен, — ворковала она, целуя малютку, — не нужно бояться. Все хорошо. — Она невольно вздрогнула. — Мы просто немножко упали. А теперь пора домой, лапочка. Смотри-ка, вон твой дом, уже близко. Видишь огоньки?

Дэниел проделал еще один, последний круг и растворился в темноте, унося с собой Пика. Пожиратели побеждены, поэтому филин и лесовик исчезли, поручив ей, Нест, заботу о Беннетт Скотт. Она вздохнула и пошла через парк. Дыхание восстановилось. В парке, под властью тьмы, было тихо-тихо. Она прижала к себе Беннетт материнским жестом, чувствуя, как затихают рыдания ребенка.

— Ох, Бен-Бен, ты будешь в постели раньше, чем сама это поймешь. И отправишься прямиком в кроватку, малышка, потому что понедельник — Четвертое июля, а разве можно пропустить фейерверк? Это будет потрясающе красиво! Разве хорошо, если ты будешь сонная и все проспишь?

Беннетт Скотт прикорнула у нее на плече.

— Ты пойдешь ко мне домой, Нест? Останешься со мной?

Эти слова так тронули Нест, что глаза ее наполнились слезами. Она стала глядеть на звезды и месяц в безоблачном небе, на тени, отбрасываемые деревьями на горизонт, на огни зданий впереди, где кончался парк и начинались жилые кварталы. Мир — слишком страшное место для малышей, но самое страшное в нем — не пожиратели, да и живут они не только в темноте. Утром она поговорит с Ба по поводу Инид Скотт. Может быть, вместе они что-нибудь придумают. А еще она поищет Спука. Пик ей поможет.

— Я вернусь с тобой, Бен-Бен, — прошептала она. — И побуду немножко.

Ее руки болели от усталости, но она решила не спускать девчушку на землю. К тому времени, как они добрались до перекрестка, начинающегося у входа в парк, и повернули налево к городку Синиссипи, Беннетт Скотт крепко спала.

Роберт Рузвельт Фримарк — «Старина Боб» для всех, кроме жены, внучки и священника — спустился на следующее утро к завтраку в состоянии, близком к испугу. Он был крупным мужчиной, ростом шесть футов три дюйма, широкоплечим, с большими руками, крепкого телосложения, даже с небольшим брюшком. Было ему шестьдесят три года. Лицо у Старины Боба квадратное, с выступающим носом, густые седые волосы вьются, обнажая высокий лоб. Он выглядел как политический деятель — по крайней мере, так, как должны выглядеть политические деятели. Но старина Боб был человеком рабочим, причем всю свою жизнь, и сейчас, будучи на пенсии после тридцатилетней службы на конвейере Среднезападного Континентального Сталеплавильного Завода, все еще носил джинсы и синие рабочие рубашки и считал себя не лучше остальных.