Лорел Гамильтон - Дуновение холода

— Но почему?

— Посол носил их годами. Заклятие могло стать частью его души, его разума. Если их просто снять, можно нанести еще больший вред его здоровью.

Биггс потянулся к телефону.

— Почему вы не сказали об этом, пока его не увели? — проявил недовольство Шелби.

— Я только что об этом подумала.

— Я подумал раньше, — признался Дойл.

— А почему не сказали? — удивился Кортес.

— Забота о здоровье господина посла не входит в мои обязанности.

— Любой человек обязан помочь другому в такой ситуации, — заявил Шелби и замолчал — видимо, осознав, что сказал.

Дойл едва заметно искривил губы в улыбке:

— Я не человек. И считаю господина посла личностью слабой и недостойной. Ее величество королева Андаис несколько раз подавала ноты вашему правительству на поведение мистера Стивенса. Их не стали рассматривать. Но даже она не сумела предусмотреть подобного коварства.

— Коварства нашего правительства по отношению к вашему? — спросил Ведуччи.

— Нет. Коварства короля Тараниса по отношению к тому, кто ему доверял. Посол считал эти часы знаком высочайшей признательности, а они были ловушкой, обманом.

— Вы осуждаете короля? — сказала Памела Нельсон.

— А вы нет? — спросил Дойл.

Она готова была кивнуть, но покраснела и отвернулась. Наверное, даже в вывернутом наизнанку пиджаке она не могла не реагировать на Дойла. На него стоило реагировать, но мне все же не нравилось, что ей настолько трудно. У нас проблем хватает и без того, чтобы заставлять краснеть прокуроров.

— Но что выиграл бы король, настраивая посла против вашего двора? — спросил Кортес.

— То, что всегда приобретал Благой двор, смешивая имя Неблагих с грязью, — ответила я.

— Вот мне и интересно, что он приобрел, — заметил Шелби.

— Страх, — сказала я. — Таранис заставил собственный народ нас бояться.

— И что из этого? — не понял Шелби.

— Самая страшная кара при Благом дворе — изгнание, — объяснил Холод. — Но изгнание воспринимается как кара потому, что Таранис и его придворные убедили самих себя, будто, вступая в Неблагой двор, все становятся чудовищами. Не умом, а телом. Они уверяют, что, становясь Неблагим, приобретаешь уродства.

— Вы говорите, словно на себе испытали, — сказала Памела Нельсон.

— В давние времена я принадлежал к Золотому двору, — ответил Холод.

— А почему вас изгнали? — спросил Шелби.

— Лейтенант Холод не обязан отвечать, — вмешался Биггс. Он оставил попытки вернуть костюму приличный вид и снова превратился в одного из лучших адвокатов Западного Побережья.

— Его ответ может повлиять на наше суждение о рассматриваемом деле? — задал вопрос Шелби.

— Нет, — ответил Биггс. — Но поскольку против лейтенанта никаких обвинений не выдвигалось, ваш вопрос лежит за пределами слушания.

Биггс лгал гладко и спокойно, лгал — как правду говорил. Он понятия не имел, может ли ответ Холода как-то повлиять на рассмотрение дела, как не знал и почему обвиняемые стражи были изгнаны из Благого двора. Впрочем, Гален изгнан не был: он родился и вырос в Неблагом дворе. Нельзя изгнать из страны того, кто никогда в стране не жил. Биггс просто старался тщательно избегать вопросов, которые могли помешать защите его клиентов.

— У нас очень неформальное слушание, — примирительно улыбнулся Ведуччи. Он так и лучился простодушием и дружелюбием. Это была маска — на шаг от лжи. Он нас изучал, прощупывал. Ведуччи имел дело со дворами куда чаще прочих юристов. Он станет для нас или лучшим союзником, или самым опасным противником.

Он продолжил с той же улыбкой и с той же усталостью в глазах:

— Мы собрались, чтобы выяснить, следует ли придать официальный статус обвинениям, выдвинутым его величеством королем Таранисом от лица леди Кэйтрин. Ваше сотрудничество придаст убедительности утверждениям стражей принцессы об их невиновности.

— Поскольку все телохранители принцессы обладают дипломатическим иммунитетом, — напомнил Биггс, — мы согласились на встречу только из добрых чувств.

— Мы высоко ценим вашу любезность, — сказал Ведуччи.

— Позволю себе напомнить слова короля Тараниса, — сказал Шелби. — Он утверждает, что все телохранители королевы — телохранители принцессы в данное время — представляют опасность для окружающих, в особенности для женщин. Он заявил, что факт изнасилования его не удивил. Если не ошибаюсь, он считает это нежелательным следствием позволения Королевским Воронам свободно разгуливать даже в пределах страны фейри. Он назвал причиной своего обращения к людским властям — беспрецедентный акт в истории Благого двора — страх за людей. Если высокая сидхе с магическими способностями леди Кэйтрин не смогла сопротивляться, то что же простые смертные сумеют противопоставить их… похоти?