Лорел Гамильтон - Дуновение холода

— Да, был.

Аблойк просто сказал:

— Да.

Фармер пошептался с Биггсом и задал новый вопрос:

— Сержант Рис, были ли вы в Лос-Анджелесе в день предполагаемого нападения?

Вопрос показывал, что наши адвокаты еще не разобрались в странностях со временем волшебной страны.

— Нет, не был.

Биггс нахмурился.

— Но вы весь день были на глазах. У нас есть свидетели!

Рис улыбнулся.

— Лос-Анджелесский день — не тот день, в который, по ее словам, кто-то напал на леди Кейтрин.

— Но это та же дата!

— Да, — терпеливо ответил Рис, — но «та же дата» не значит «тот же день».

Улыбнулся в ответ один Ведуччи. Все остальные то ли глубоко задумались, то ли решали, не спятил ли Рис.

— Не могли бы вы нам пояснить? — все с той же довольной улыбкой попросил Ведуччи.

— Это не похоже на фантастические рассказы, где герой возвращается во времени и заново переживает тот же день, — сказал Рис. — Мы не можем находиться в двух местах одновременно, мистер Ведуччи. Новый день для нас — действительно новый день, и в стране фейри нет сейчас наших двойников, которые проводят его по-другому. День, когда мы были в стране фейри, кончился. Новый день в Лос-Анджелесе начался. Но оба эти дня имеют одну дату — так что за пределами волшебной страны кажется, будто это один и тот же день.

— Так вы могли находиться в стране фейри вдень, когда на нее напали? — переспросил Ведуччи.

Рис укоризненно улыбнулся и сказал, будто «ай-ай-ай» ребенку:

— Якобы напали. Да, могли.

— Присяжные с ума сойдут, — сказала Нельсон.

— О, не торопитесь. Мы еще потребуем собрать жюри из присяжных, равных моим клиентам по положению. — Фармер жизнерадостно улыбнулся.

Нельсон побледнела под ее искусным макияжем.

— Суд равных? — тихо сказала она.

— Разве сумеет присяжный-человек по-настоящему осознать возможность находиться в двух разных местах в один и тот же календарный день? — спросил Фармер.

Юристы ошеломленно переглядывались, один только Ведуччи не поддался общему смятению. Наверное, он это успел уже обдумать. Формально его должность предоставляла ему меньше прав, чем Шелби или Кортесу, но он мог подсказать им, как причинить нам побольше неприятностей. Из всех наших противников мне именно его больше всего хотелось привлечь на свою сторону.

— Мы здесь как раз и собрались, чтобы дело не дошло до суда присяжных, — напомнил Биггс.

— Но если они совершили это преступление, то самое малое — их следует изолировать в границах страны фейри, — сказал Шелби.

— Вначале следует доказать их вину, а после уже обсуждать возможное наказание, — возразил Фармер.

— Таким образом, мы возвращаемся к тому, что никто из нас не жаждет передачи дела в суд.

Негромкий голос Ведуччи упал в тишину, словно камень посреди воробьиной стайки. Мысли прочих юристов разлетелись в стороны вспугнутыми птахами.

— Не стоит расписываться в своей беспомощности перед противником, когда дело еще и не начато, — сказал явно недовольный демаршем коллеги Кортес.

— Да не дело у нас, Кортес. У нас на носу катастрофа, и мы пытаемся ее предотвратить, — ответил Ведуччи.

— Для кого катастрофа? Для них? — махнул в нашу сторону Кортес.

— Для всех фейри, вероятно, — сказал Ведуччи. — Вы не читали историю последней крупной войны в Европе между людьми и фейри?

— Давно не перечитывал, — буркнул Кортес,

Ведуччи оглядел остальных юристов:

— Что, только я читал?

— Я тоже, — поднял руку Гровер.

Ведуччи ему улыбнулся как родному:

— Так напомните этим уважаемым интеллектуалам, как началась последняя война.

— Она началась в результате разногласий между Благим и Неблагим дворами фейри.

— Именно! — подхватил Ведуччи. — А затем захватила все Британские острова и немалую часть континентальной Европы.

— Вы хотите сказать, что если мы не уладим нынешний конфликт, он приведет к войне между дворами? — спросила Нельсон.

— Томас Джефферсон и его кабинет поставили для фейри всего два нерушимых запрета, — сказал Ведуччи. — Они не должны допускать поклонения себе как божествам и не имеют права развязывать междоусобную войну. Стоит им нарушить любой из этих двух запретов, и их выкинут из Америки — из единственной страны на Земле, согласившейся дать им приют.

— Мы все это знаем, — бросил Шелби.

— Но задумывались ли вы, почему Джефферсон поставил именно эти запреты, в особенности запрет на войну?

— Потому что она была бы губительна для нашей страны, — ответил Шелби.