Айра Левин - Сын Розмари

— У вас с Джо?.. Гм-м…

— Нам хорошо друг с другом. — Она расправила салфетку. — Я бы тебе посоветовала не совать нос в чужие дела, но вчера мы с Джуди играли в скрэббл, поэтому я лучше промолчу. Чего не станут делать индианки, особенно униженные, с разбитым сердцем! Наполняя матери чашку дымящимся кофе, Энди застонал.

— Нет, правда, тебе должно быть стыдно. — Вместо пальца она погрозила ему пакетиком с подсластителем. — Джуди очень хорошая девушка. А какой скрэбблист! Дважды меня разгромила, а ведь я игрок не слабый. Я, правда, отказалась от двух минут на раздумья, но это оправдание слабое. Завтра или во вторник у нас матч-реванш.

— Меня к ней больше не влечет. — Энди ухватил серебряной вилкой ломтик семги. — Чего ты хочешь? Чтобы я изображал то, чего не чувствую?

— Мог бы хоть поговорить с ней по душам.

— Ну, конечно! Тебе ведь не приходилось иметь с нею дело, когда она мнит себя окружным прокурором. — Он положил семгу поверх сливочного сыра.

— Такое впечатление, будто ты на перекрестном допросе, — помешивая кофе, заметила Розмари. Жуя пончик, он глядел в окно. Розмари глотнула кофе и посмотрела на ангела:

— Какая прелесть! Еще раз спасибо, милый, огромное спасибо. — Она глубоко вздохнула, придвинула к себе корзинку с булочками и пончиками.

Энди тоже глубоко вздохнул.

— Ты права, — произнес он. — Я ей позвоню, только не сейчас. К тому же по понедельникам она спит допоздна.

Розмари отрезала крошечный ломтик булочки.

— Нас пригласили на сбор пожертвований для церебрального паралича. То есть против него. Среда, бальный зал, черный галстук. Я приду с Джо. Он говорит, что отлично танцует. Это правда?

Энди рожал плечами:

— Неплохо. — И снова откусил сдобы с лососиной.

— Я вот что подумала… Может, и вы с Джуди…

— Мама, — с полным ртом проговорил он, — меня к ней больше не влечет. И я тут ничего не могу поделать. Понимаешь? Хотел бы, да не могу.

Она тончайшим слоем намазала сыр на ломтик пончика, посмотрела на сына искоса.

— Приведи кого-нибудь. У Ванессы есть подружка?

— Не знаю.

Розмари откусила кусочек, прожевала.

— Я тут слегка отоварилась в бутике «Бергдорфа», — сказала она. — Шесть старушечьих комплектов белья к атласному платью, точь-в-точь как у Джинджер Роджерс [8]. Если Джо возомнил себя Астером, я над ним посмеюсь. Надеюсь, не перегну палку. — Жуя довольно большой кусок, она глядела в окно — что-то показалось ей интересным.

Энди, наблюдая за ней, улыбнулся:

— Ну разве ты не хитрая рыжая лиса? Ладно, твоя победа, нас теперь четверо. Пара на пару. Но после Нового года будет небольшой отпуск, ладно? Только для нас двоих. Отдохнуть не мешает — впереди очень хлопотный месяц. — Он нахмурился, наворачивая на вилку ломтик семги. — Боюсь, предстоит серьезная запарка. Если верить последним опросам, во всем мире одиннадцать Процентов взрослых до сих пор сомневаются в повсеместном зажжении в полночь. Представляешь? Надо срочно что-то предпринять. А тут еще этот выпуск с параноиками-атеистами. По поводу него завтра в три у нас собрание. Тебя время устраивает, Крейг, Диана и Хэнк. Может, еще и Сэнди — у нее бывают хорошие идеи.

— Тебе видней. Ты их всех знаешь, я — нет.

Он поднял вилкой свернутую в рулончик семгу. Розмари пила кофе, сын жевал, глядя на нее. Она опустила чашку.

— Не делай этого.

— Чего не делать?

— Оставайся кареглазым, мистер умник. Энди, я серьезно. И не говори, что у меня слишком буйное воображение.

Рассудив, что на собрании могут пригодиться кое-какие интересные сведения о типичных представителях атеистов-параноиков, в понедельник Розмари на цыпочках прокралась в комнату, где шло утреннее совещание телевизионного отдела. Кивнув Крейгу, Кевину, Ванессе, Полли и отращивающему бороду и усы Лону Чейни-младшему — «Привет!» — она двинулась прямиком туда, где скорее всего находился ее офис. Сюзанна, помощница Крейга, должна была объявиться в первый же понедельник нового года, но Розмари надеялась ужиться с ней — благо столов два.

Она просмотрела репортажи и документальные фильмы и уже была готова прибегнуть к помощи компьютеризованного каталога, когда обнаружила годичной давности пленку Пи-би-эс [9]под названием «Анти-Энди».

Просматривая фильм, Розмари ловила себя на некоторых сомнениях в его объективности. Диктор, симпатичный, хоть и излишне словоохотливый южанин, носил большой значок «Я люблю Энди», но материал, до которого в конце концов дошло дело, говорил сам за себя. Чего в нем только не было — от абсурдного до жуткого.