Владислав Реймонт - Вампир

Спустя некоторое время он очнулся и поглядел вокруг. Сумерки становились ночью, комнаты почти совсем не было видно, только зеркала глядели на него как пустые, засыпающие глаза, а большая пальма, стоявшая на столе посредине комнаты, обрисовывалась призрачным контуром на синем полусвете окон, медленно скрывавшихся под мертвыми ресницами теней.

Мисс Дэзи уже не было видно во мраке; она все еще играла, но как-то сонно, безучастно. Зенон быстро поднялся с решительным намерением заговорить с ней, но раньше, чем он произнес слово, ему явилась неожиданная, отрезвляющая, как удар кнута, мысль, что ее повелительный взгляд, быть может, говорил только то, чего он сам тайно желал, что, может быть, это не произойдет ни сегодня, ни завтра, никогда, а он, как глупец, ожидал с дрожью любопытства и страха...

Ведь она очень часто приходила играть в читальный зал и, случалось, играла по нескольку часов не переставая, — и сегодня сделала то же, не обращая на него внимания, может быть, даже сердясь за то, что он мешает ей своим присутствием.

Зенон ощутил горький вкус разочарования и глубокое недовольство собой и возможно тише, с чувством неловкости, вышел из комнаты.

Он занимал квартиру по тому же коридору во втором этаже. Когда он открывал свою дверь, послышался сдавленный, протяжный вой Ба, и спустя мгновение мисс Дэзи прошла мимо, как бы совершенно не замечая его, хотя он стоял в ярком свете лицом к ней.

Этот слепой взгляд так неприятно и больно задел его, что он, входя к себе, с досадой хлопнул дверью, сразу же зажег электричество, так как не выносил темноты, и стал дрожащими руками распечатывать письмо, которое ожидало его на письменном столе с самого завтрака.

Письмо было от Бэти, но он ничего не понимал, читая его, не мог связать слов и уловить содержание. Нервничая все больше, он небрежно отбросил письмо в сторону и пошел к двери, решив выглянуть в коридор, уже пустой и тихий.

Теперь Зенон был вполне уверен в том, что тогда ошибся, и это причиняло ему такую досаду, что он долго не мог успокоиться.

«Да и что же она могла мне сказать? Зачем могла желать остаться со мной вдвоем? Иллюзия, и ничего больше! В этом сумасшедшем доме и я уже начинаю галлюцинировать!» — подумал Зенон и, заметив опять письмо Бэти, стал пробегать только глазами страницу за страницей, нисколько не растрогавшись нежным щебетанием невесты: вся его душа была полна воспоминанием о той. По прочтении письма он решил сейчас же ответить, даже написал заглавие, но ему попросту не хватило содержания, он не знал в эту минуту, что сказать, и вдруг почувствовал непреодолимое желание уйти в город, пошататься по людным и шумным улицам, затеряться в толпе; но раньше, чем он успел сделать это, служитель доложил, что его желает видеть мистер Смит.

Вошел худой и желтый господин с глазами вареной рыбы, с немного согнутой фигурой, осторожный, необыкновенно вежливый и преувеличенно скромный.

Зенон довольно сухо предложил ему сесть.

— Я пришел к вам с двумя просьбами, но если я помешал, то удалюсь, хотя, признаюсь, мне было бы очень неприятно, если бы я не мог сейчас же изложить вам цель моего посещения...

— Пожалуйста! Я слушаю вас с удовольствием.

Однако Зенон был удивлен таким предисловием, так как знал этого господина только по табльдоту.

— Простите! — Гость вдруг поднялся, вкрадчивыми мягкими шагами приблизился к бронзовой Психее, стоявшей у письменного стола, надел пенсне и начал нежно гладить ее чудную тонкую талию. — Прекрасная! Высшая степень одухотворенности! — шептал он, с наслаждением проводя рукой по чистым девственным формам. — Первое дело: прошу мистера Зенона принять участие в нашем завтрашнем сеансе, — прочел он в блокноте, садясь на прежнее место.

— Мне очень интересно выслушать и второе дело, — старался быть вежливым Зенон.

— Простите! — Мистер Смит снова тихим кошачьим движением проскользнул к медной статуе Антиноя, стоявшей на углу на фоне ярко-лиловой драпировки. Он погладил ее по бедрам, щелкнул ногтем в колено, отчего зазвенела медь, и, вернувшись на место, прочел: — Прошу мистера Зенона убедить мистера Джо принять участие в том же сеансе. — И он склонил голову, уставившись своими рыбьими глазами, глядевшими из красных ободков, на фарфоровые безделушки, стоявшие на камине.

— Сожалею, что должен разочаровать вас, очень извиняюсь, но сеансов я не посещаю и спиритизмом не занимаюсь. Тогда я был единственно по просьбе Джо.