Роберт Маккаммон - Жизнь мальчишки. Книга 2. Люди и призраки

— Обычные невзгоды в жизни каждого мальчика. Поверь, Кори, мне это знакомо. Я тоже сбегал из дома, думая, что это ненадолго. Ты полагаешь, это поможет решить твои проблемы?

— Я не знаю. Ничего другого мне не пришло в голову.

— Мир совсем не похож на твой родной Зефир. Он не знает жалости к маленьким мальчикам. Мир может быть прекрасным, но бывает и жестоким, и подлым. Это следует знать.

— Правда? — усомнился я.

— Это так же верно, как то, что мы странствуем уже много лет. Нам довелось повидать мир, и мы знаем людей, населяющих его. Иной раз, когда я размышляю об этом мире, меня охватывает страх: вокруг полно насилия, грубости, неуважения к людям. И увы, Кори, год от года мир не меняется к лучшему — он становится все хуже и хуже.

Принси взглянул на небо, где по пятам за нами неслась луна.

— О мир, о мир превратный! — продекламировал он. — Несчастья так нам ухудшают жизнь, что облегчают смерть [22] Шекспир У. Король Лир. Акт IV, сцена 1. Перевод Б. Пастернака. .

— Как мило, — проворковал Франклин.

— Это Шекспир, — счел необходимым пояснить Принси. — Его рассуждения о вечных бедах человечества.

Повернувшись спиной к луне, он взглянул на меня своими алыми зрачками.

— Хочешь услышать совет от видавшего виды скитальца, Кори?

Мне не особенно этого хотелось, но из вежливости я кивнул:

— Конечно, сэр.

Принси выглядел озадаченным, словно он сумел прочитать мои мысли.

— Так или иначе, я считаю себя обязанным дать тебе этот совет. Не торопись взрослеть. Оставайся мальчиком так долго, как только сможешь, потому что стоит только растерять магию детства, обратно ее вернуть не удастся, как бы ты ни старался.

Мне показалось, что я уже где-то слышал это, но не смог вспомнить, кто говорил мне нечто подобное.

— Но ты все равно не прочь повидать мир, верно, Кори? — с улыбкой спросил Принси.

Я кивнул, загипнотизированный его горящими зрачками.

— Тогда считай, что тебе крупно повезло. Я вижу огни большого города.

Вскочив, я выглянул за дверь. Вдали, за извилистой линией драконьего хребта холмов звездное небо словно было промыто земным свечением.

Принси объяснил, что как только товарный состав замедлит ход перед станцией, мы сможем покинуть вагон без риска сломать себе ноги.

Город медленно поднимался ввысь по обе стороны от нас, деревянные приземистые постройки сменились кирпичными и каменными домами. Даже в этот поздний час город был полон жизни. Жужжали, перемигиваясь, неоновые вывески. По улицам торопливо катили машины, по тротуарам брели темные фигуры. Состав загрохотал по рельсам, где железнодорожные пути, перекрещиваясь, расходились во все стороны, где вокруг спали другие поезда, и начал замедлять ход. Наконец, когда скорость поезда сравнялась со скоростью пешехода, огромные башмаки Франклина коснулись земли. За великаном, подняв облачко пыли, выбрался наружу Ахмет.

— Если собираешься выходить, то сейчас самое время, — сказал Принси, стоявший за моей спиной.

Я спрыгнул и удачно приземлился. За мной последовал Принси. Мы прибыли в город, и я понял, что меня и мой дом разделяют многие мили.

Мы пошли вдоль железнодорожных путей, слыша вокруг свистки и пыхтение паровозов. В воздухе пахло гарью, но то был холодный огонь. Принси сказал, что нам нужно подыскать какое-нибудь место для ночлега. Мы углубились в переплетение серых улиц с высокими серыми домами, время от времени останавливаясь, чтобы дождаться Франклина, который действительно оказался невероятно медлительным.

Наконец мы добрались до района, где сплошные стены домов перемежались узкими переулками, где свет неоновых фонарей отражался в лужах стоячей воды, а асфальт был весь в выбоинах и трещинах. Проходя мимо одного из переулков, я услышал приглушенное рычание, за которым последовал звук ударов по человеческому телу. Я остановился и увидел, что один мужчина держал другого под руки, а третий методично бил его кулаками в лицо. Из носа и рта избиваемого текла кровь, его глаза были мокрыми от слез, в них застыли изумление и страх. Человек, работавший кулаками, делал свое дело не спеша, совершенно спокойно, словно рубил дерево.

— Говори, где деньги, сукин сын, — твердил первый мужчина тихим и злобным голосом. — Говори, все равно ведь отдашь!

Избиение продолжалось, костяшки пальцев третьего мужчины уже были обагрены алой кровью. Жертва стонала и всхлипывала, а кулаки продолжали взлетать и обрушиваться на покрытое синяками, распухшее лицо несчастного.