Сет Грэм-Смит - Авраам Линкольн Охотник на вампиров

Ко всему прочему, парни обожали кого-нибудь «забароть» . Они гордились своей славой «самых жестоких, подлых и буйных барцов» . Поэтому, когда пошла молва о «здоровенном парне за прилавком» в главном магазине Нью-Салема, они сразу же захотели померяться с ним силой и поставить его на место.

Эйб знал, что Парни из Клари Гроув ищут встречи с ним, как долгие годы искали со всяким приезжим человеком более-менее нормального телосложения. Именно поэтому он любыми средствами избегал их, надеясь, что они вскоре привыкнут к нему. Таким образом, ему удавалось избегать конфронтации почти два месяца (местный рекорд). К несчастью, Дентон Оффатт был маленьким человеком с длинным языком, и, как-то, встретив одного из Парней, похвалился, что его клерк не только самый умный человек на Сангамоне, но и настолько здоровый, что «плюнет на плешь» любому из них.

Они без предупреждения заявились в магазин и вызвали меня на улицу. Там их собралось с десяток или больше, и я спросил, что им нужно. Один из них вышел вперед и сказал, что они выставят своего «лучшего человека» против меня, меня, которого мистер Оффатт описал как «самого сурового мужика, какого он видел в жизни». Я сказал им, что мистер Оффатт ошибается, и у меня нет желания драться с кем-либо в округе. Мой отказ не был принят, они не расступились, и я оставался окружен. Они не запустят меня в магазин, сказал один из них, пока не получат того, за чем пришли. Если бы я отказался, то все в Нью-Салеме узнали бы меня как труса, а наш магазин навсегда утратил бы статус приличного заведения. Я согласился, но потребовал честного боя.

— О, я не думаю, что это можно будет назвать боем, — сказал один из них, после чего в круг вошел Джек.

Джек был похож на кирпичную стену, четырьмя дюймами ниже Эйба и двадцатью фунтами тяжелее. Он был безусловным вожаком Парней из Клари Гроув, и одного взгляда было достаточно, чтобы понять — почему.

Он с отвращением посмотрел на меня, его руки и грудь с виду были очень тугие, само тело было как натянутая тетива, готовая в любой момент выстрелить. Он стянул рубашку через голову, бросил ее на землю и начал обходить меня. Я решил не снимать своей, только закатал рукава. Не успев сделать это, я вдруг оказался на земле — легкие сразу остались без воздуха.

Джек вскочил на ноги, и Парни дружно засвистели; пока же поднимался Эйб, ему достался лишь презрительный гул.

Стало ясно, что мою просьбу о «честной борьбе» никто не собирался понимать буквально. Джек снова двинулся на меня, но на это раз я был готов — и его вытянутые руки встретились с моими; наши спины и плечи образовали так называемую крышку стола, когда мы наклонились друг к другу и стали давить. Наши головы наклонились, ступни месили грязь. Полагаю, он немало удивился моей силе. Я же его силой был поражен. Я почувствовал себя в лапах русского медведя.

Но, каким бы ни был могучим Джек Армстронг, он не шел ни в какое сравнение с вампирами, которых Эйб побеждал, в том числе, и врукопашную. Когда его легкие вновь наполнились воздухом, Линкольн схватил Джека за шею одной рукой, другой же — за пояс брюк.

Произведя захват, я поднял его над головой, несмотря на все его вывертывания, напряжения и проклятия. Однако, от такой демонстрации его приятели не оцепенели, как я рассчитывал, а внезапно бросились на меня все разом. Такой несправедливости я не мог допустить.

Лицо Эйба побагровело, он согнул руки и швырнул Джека Армстронга в сторону магазина, потом повернулся и закричал, в ярости, нечто бесстыдное, среди прочего, вслед за Оффатом, обещая проплевать им плешь.

Я схватил первого за волосы, ударил кулаком в лицо, и он сразу потерял сознание. Другой, что был рядом с ним, остановил мой кулак — животом. Сейчас я был способен уложить их всех, одного за другим, и сделал бы это, если бы Джек не поднялся и не окрикнул своих парней.

Теперь уже Линкольн был натянут, как тетива, его глаза внимательно следили за парой Парней из Клари Гроув, находившихся возле него на расстоянии вытянутой руки.

Джек вытащил щепку из подреберья, потому еще одну, и встал прямо передо мной.

— Парни, — сказал он. — Я убедился, что этот человек — самый жесткий сукин сын из всех, что бывали в Нью-Салеме. Если кто-то поссорится с ним, то поссорится и с Джеком Армстронгом.

Это был, пожалуй, самый важный бой в ранней биографии Эйба, и молва о нем быстро прокатилась от одного до другого края Сангамона: среди нас обосновался молодой человек, сильный и умом и телом. Человек, которым можно гордиться. Забросив хулиганские выходки, Парни из Клари Гроув вскоре стали верными сторонниками Эйба, а, позже, и помощниками, когда он занялся политической деятельностью. Некоторые даже стали для него близкими людьми, но никто не был ему ближе, чем Джек Армстронг.