Сет Грэм-Смит - Авраам Линкольн Охотник на вампиров

Я не был в восторге от своей вспышки ярости и испытывал что-то вроде стыда перед парнем. И тогда, вечером после нашего поединка, я пригласил его немного выпить.

Джек с Эйбом опрокинули бутылку персикового бренди в комнате за магазином, небо было ясным и голубым, хотя уже пробило девять часов. Эйб сидел на краю кровати, одолжив единственный в комнате стул гостю.

Я был поражен, обнаружив в Джеке Армстронге тихого задумчивого человека. Хоть он и был на четыре года меня младше, зрелостью рассуждений он превосходил людей вдвое старше его, а также легко мог поддержать самую изысканную беседу, однако имел при этом грозный вид. Увидев мое издание «Грамматики» Кирхэма, он высказался о значении чтения и письма, а также сожаление, что большинство пренебрегают ими.

— Для них важно быть именно суровыми, — сказал Джек. — Это суровый край, и он любит суровых мужчин.

— Но почему обязательно выбирать? — спросил Эйб. — Я всегда нахожу время для книг, и вместе с тем, кое-что знаю и о суровости края.

Джек улыбнулся.

— Это не Иллинойс суровый.

Эйб спросил, что он имеет ввиду.

— Вы когда-нибудь видели, как дорогого для вас человека разорвали и размазали по земле?

Эйб ответил, что нет, и что его очень удивил вопрос. Джек немного замялся, глядя в пол.

— Как-то вечером я шел домой с одним своим другом, — сказал он. — Нам обоим было по девять, мы весь день кидали с берега камни по флэтботам и теперь возвращались по тропинке, которую легко могли отыскать в темноте. Вот, он идет рядом со мной, говорит о чем-то. А в следующее мгновение он оказался в лапах медведя — тот за голову утянул его куда-то меж деревьев, затащил на верхушку одного из них и разорвал там в клочья. Я ничего не мог разглядеть. Только слышал его крик. Почувствовал горячие брызги на лице… на губах. Ужас и отвращение охватили меня. Я бежал, звал на помощь, пока мне не попалось несколько человек с ружьями. Но пострелять им уже не пришлось. Вместо этого мы все утро собирали то, что осталось от моего приятеля. Джаред. Его звали Джаред Линдер.

Наступило молчание, и Эйб знал, что не должен нарушать его.

— Люди, что живут здесь, могут много рассказать про лес, — сказал Джек. — Они знают, человек, если он не соблюдает элементарную осторожность — и если он недостаточно силен — так вот, такой человек будет убит, так или иначе. Люди говорят, что Парни держатся вместе, словно одна семья, из-за одного только желания задать кому-нибудь перцу. Но, правда в том, что мы держимся вместе, потому что хотим дожить до старости. Правда в том, что мы жестоки, потому что здесь слабый человек — мертвый человек.

— А вы уверены? — спросил Эйб. — В смысле, вы точно уверены, что это был медведь?

— Черт возьми, ну не лошадь же затащила его на дерево.

— В смысле… может быть, это сделал кто-то не совсем… обычный.

— О, — сказал Джек и засмеялся. — Вы имеете в виду одну из тех историй? Историй о привидениях?

— Да.

— Черт возьми, эти истории рассказывают на реке повсюду и во все времена. Люди говорят о ведьмах, о демонах, и даже…

— О вампирах?

Улыбка ушла с лица Джека, когда он услыхал это слово.

— Люди говорят чепуху. От страха.

Может быть, из-за полбутылки бренди, что уже выпил, а может, от того, что почувствовал родственную душу. А может, больше не было сил держать это в себе. Какова бы ни была причина, Эйб принял неожиданное и очень рискованное решение.

— Джек… если вы сейчас услышите нечто невероятное, обещайте, что отнесетесь к этому спокойно.

Эйб поглядывал назад и вперед… назад и вперед — по раскисшей грязи и лужам, случайный взгляд его скользил то по недавно достроенному зданию городского суда, то по окнам второго этажа салуна с другой стороны улицы, где все еще горел теплый свет за занавешенным окном какой-то шлюхи. Находиться здесь поздним летом оказалось намного приятнее. Да еще в хорошей компании.

Потребовался весь мой немалый дар убеждения, чтобы Джек согласился приехать в Спрингфилд. Поначалу он не верил ни одному моему слову — дошло даже до того, что назвал меня «последним вруном» и пригрозил «расквасить рожу», если не перестану делать из него дурака. Я умолял его запастись терпением и дать мне время подтвердить свои слова, в противном случае я пообещал сам собрать свои вещи и покинуть Нью-Салем навсегда. Я дал обещание, и теперь ждал подходящего случая — на мое счастье в одно прекрасное утро пришло письмо.