Елена Гайворонская - Тринадцатый пророк

– Заблудились, молодой человек? Заплутали, образно говоря, во времени и пространстве?

Мой рот распахнулся ещё шире. Если бы у меня была вставная челюсть, то выпала бы безо всякого сомнения. Но к счастью зубы, за исключением двух, удалённых давным-давно, были у меня на своих местах. Я смог лишь промычать нечто нечленораздельное, но странный прохожий, улыбаясь обаятельно и дружелюбно, продолжил:

– Нет ничего приятнее путешествия, не так ли? Вам ещё не надоел здешний климат? Не соскучились по дому, по девушке? Ведь у вас, как у любого нормального молодого человека, наверняка есть красивая страстная девушка?

Мне показалось, он сделал небольшой акцент на слове «нормального».

– В Москве сейчас дожди… Б-р-р… – продолжил странный человек. – Он зябко передёрнулся, будто сам только что вернулся с продрогшей московской улицы, но тотчас радостно улыбнулся. – А вчера было солнце.

Моё сердце безумно заколотилось. Горло сдавило стальными тисками, и я ощутил небывалой силы прилив острой тоски по мокрым тротуарам, забитым ворчливыми прохожими и заляпанными грязью автомобилями, пыльным лопухам и подорожникам, сонному коту на окне первого этажа… По Магде. Взбалмошной, страстной, доступной… По всему, что было просто и понятно, что имел без усилий, утратил в одночасье и почти успел позабыть.

– Кто вы? – прошептал я, чувствуя, как слабеют ноги и по спине и груди начинают монотонный бег противные мурашки. – Вы можете мне помочь?

– Разумеется.

Он с готовностью кивнул, вновь растянув в улыбке смуглые губы, и я, наконец, увидел его лицо. Довольно интересное, с тяжёлыми мужественными чертами, из тех, что пользуются успехом у женщин, только цвет его был нездоровым, землисто-пепельным. И глаза мне не понравились. Они были какие-то пустые, безжизненные, непроницаемые, как прорубленные в толстом льду полыньи. Приветливая улыбка не затрагивала этих холодных глаз и казалась приклеенной, ненастоящей.

– Я для того и пришёл, чтобы помочь тебе, мой мальчик. Поскорее отправить тебя домой. На работе уж, наверное, заждались. Да и девушка твоя как бы не загуляла: молодая, красивая, кровь играет. Хорошей вы были парой. Кажется, её зовут Магда? Красивое имя.

Я сделал шаг назад и прирос к земле.

– Кто вы?

– Ну что ты пристал: кто, да кто? – Проговорил он с отеческой усмешкой. – Что тебе в моём имени? Имя лишь звук. Назовусь я Иваном Сидоровым, или Абрамом Рабиновичем, или Хуан Карлосом. Скажу, что я – врач. Или инженер. Инженер человеческих душ… Что это изменит? Разве в этом дело? Дело не в том, кто я, чем занимаюсь, какие университеты закончил, а в том, что я единственный могу помочь тебе, а ты, соответственно, в порядке взаимовыручки, поможешь мне.

Он обнял меня за плечи, словно окутал покрывалом, сотканным из ледяных нитей, так что аж зубы застучали. На безымянном пальце блеснул чёрный камень, в глубине которого мерцало красное свечение, словно разливался живой огонь.

– Мой дорогой мальчик, – продолжал он, не замечая моего нервного озноба, – позволь мне называть тебя так, ведь я гораздо старше и, как следствие, мудрее… Ах, эта современная молодёжь… У меня тоже есть, можно так выразиться, юный родственник, почти твой ровесник. Племянник. – Он тяжело вздохнул. – Папин-мамин любимчик… Упрямый, избалованный… Эгоист, одним словом. Конечно, он вырастет, поумнеет. Но пока, к сожалению… Мальчик ушёл из дома. И не хочет возвращаться. Болтается чёрт знает где, по каким-то помойкам, с шайкой нищих бродяг … Проповедует безумные идеи, произносит сумасбродные речи… Смущает народ, власти. Я сильно обеспокоен его судьбой. Мы все очень хотим, чтобы он, наконец, образумился, пока не поздно…

– Но что я могу? – прошептал я, изнывая от леденящей недосказанности, не в силах понять, к чему клонит странный человек. – Что вы хотите от меня? Чтобы я разыскал вашего родственника и уговорил вернуться домой?

– Всё гораздо проще, – радостно возвестил мой попутчик. – Вы уже знакомы. Он называет себя Равви – Учителем. – Мой спутник издал короткий снисходительный смешок. – Ему самому ещё учиться и учиться. Юный идеалист…

Я резко затормозил, избавившись от ледяных пут.

Моя рука сама по себе метнулась на грудь, к запрятанному под хитоном кресту. Мой собеседник нахмурился, сдвинул брови, сделал упреждающий жест и строго выговорил:

– Спокойно. Обойдёмся без крестов, молитв и прочих глупых суеверий. Ты же цивилизованный человек, почти третьего тысячелетия. А ведёшь себя как дикарь. Тьфу. – Он злобно сплюнул.