Игорь Колосов - Лилипут

Чарли не сразу понял, куда делся труп Джека. Сначала он приоткрыл кухонную дверь и заглянул внутрь. Там было еще светлее, чем в холле. Это была чистая нелепица — ведь он только что вышел отсюда и здесь была кромешная тьма. Теперь же на стену слева падали лучи заходящего солнца. Дом уже не пугал. Лоулесс осматривал кухню и удивлялся, как так могло получиться, что он чуть не заблудился здесь, как в дремучем лесу. «Но это не кухня Лозано!» — пронеслось в голове. Лоулесс выскочил в холл, хлопнув дверью, посмотрел туда, где недавно находился труп Джека. И… Чарли вдруг понял: ЗДЕСЬ замороженный насмерть Монро никогда не лежал! Потому что это был вовсе не дом Лозано! Чей угодно, только не тот, куда Чарли вбежал с раненым Джеком на руках, ища спасения от чудовищных монстров!.. Лоулесс, шатаясь, будто пьяный, прошел через парадную дверь на крыльцо…

Солнце косыми лучами задевало крыши домов, и Чарли понял, что находится не на Бингем. Это была Канзас-стрит! А сам шериф стоял на крыльце дома Треворов-Шилдсов. Словно не сумев переварить этот факт, оказавшийся несъедобным, Лоулесс опустился на землю и согнулся пополам в приступе рвоты. Конечно, желудок его был давно пуст, но непроизвольные спазмы не прекращались. Наконец он поднялся с колен, вытер рукой потный лоб и посмотрел по сторонам. Тишина. Безветрие. Ни одного монстра. Ни монотонного жужжания золотистых мух. И дом, принадлежавший Уиллу и Энн Шилдс!

Канзас и Бингем разделяют две с половиной мили. Чарли прошел это расстояние, войдя в кухню дома Лозано поздним вечером и выйдя из кухни дома Шилдсов. Если поздно вечером, то, очевидно, вчера. То есть он вошел в дом Лозано ВЧЕРА! Прошли почти СУТКИ!

Голову, точно стрела, пронзила боль. Шериф со стоном опустился на землю. Именно в этот момент он вспомнил. Так бывает с человеком, вспомнившим ночной кошмар не сразу после пробуждения, а в поддень. Пытаясь унять головную боль, Чарли вспоминал. Теперь он окончательно убедился, что прошел целый день после той минуты, когда он оставил погибшего Джека в холле дома Лозано.

ДЕНЬ!

Чарли чувствовал себя как человек, мучающийся похмельем и пытающийся по крупицам восстановить в памяти события вчерашнего вечера. Он шел очень долго. Очень долго. Он прошел гораздо больше, чем сто футов. Это был тоннель. Узкий тоннель. Нет, в начале было свободно, но потом стало даже трудно дышать — так сильно давили стены тоннеля. Из чего они сделаны? Чарли не знал; он не хотел этого знать, потому что чувствовал, что мозг его не выдержит. Вряд ли стены тоннеля можно было потрогать руками, как обычные стены, даже когда становилось очень тесно и Лоулессу приходилось буквально продираться вперед. Иногда становилось посвободнее, и тогда шериф мог расправить сдавленные тоннелем плечи. Но он все равно не чувствовал облегчения; пожалуй, становилось даже еще хуже.

Мозг буквально плавился, вбирая в себя потоки ужасающих мыслей; Чарли слышал ругань, обидные слова, крики, самые чудовищные пожелания, которые когда-либо звучали в сотнях тысяч семей, живших с незапамятных времен в этих краях. С тех пор как существует мир, существует семья. И все болезни, все войны, все зло исходило из семьи. Потому что семья была НАЧАЛОМ мира. Только Чарли это знал, и ему становилось страшно, что он единственный, кто знает об этом.

Гул время от времени нарастал, становясь просто невыносимым, потом выравнивался, но ни на секунду не прекращался. Вопли и проклятия избиваемых и избивающих, ругань обманутых и обманывающих, пожелания родителям и родителей детям, моральное уничтожение жен мужьями и мужей женами.

Чарли не слышал, естественно, это ушами — он впитывал это своим МОЗГОМ! Мириады мыслей! Они бомбили его мозг, и Лоулесс хотел только одного — побыстрее выйти из этого тоннеля. Он уже знал, ГДЕ находится. ЗНАЛ! Мир состоит из семей, словно сшитое из лоскутов одеяло. Есть ли что-нибудь между этими лоскутами? Чарли знал — ничего. Это был даже не вакуум, нет. Это было нечто иное, что человеческому мозгу понять не дано. И шериф не стремился доказать обратное. Он задыхался от чудовищных» мыслей; Чарли многое узнал, и он отдал бы еще больше, чтобы этого не знать.

Все зло исходило из семей. Множество людей погибало в бесчисленных войнах, в драках, во время природных катаклизмов. Но ГОРАЗДО больше погибало в СЕМЬЯХ!

Заметить, что семьи — главный пожиратель человеческих жизней, было чрезвычайно сложно. Ведь в семьях люди умирали совсем не так. Сколько раз человек мог мысленно убить другого человека, столкнувшись с ним два-три раза (пусть и больше) за всю жизнь? Даже встречаясь с ним каждый день, невозможно было причинить ему столько зла, сколько непроизвольно получали многие… родные и близкие. Те, кто жил В ОДНОЙ СЕМЬЕ! Мысли НАКАПЛИВАЛИСЬ. Ведь мысль — это ОСОБАЯ материя, которая ОЧЕНЬ ЖИВУЧА. Сколько уносила жизней война или, допустим, чума? А сколько в это время было семей? И в этих семьях людей умирало еще больше, чем в войнах, хотя войны шли постоянно. Мысли убивали людей ПО-ДРУГОМУ. И очень редко сразу! Иногда мысли лишь ЗАРАЖАЛИ людей. Конечно, эти люди умирали, но прежде, чем за ними приходила смерть, они заражали ДРУГИХ!