Сергей Пономаренко - Кассандра

Растерявшись, она сказала правду:

— Жду принца своей мечты.

Парень чуть грустно улыбнулся и спросил:

— А я на него не похож?

— Похож, — застенчиво ответила она и опустила глаза.

Она не помнила, как оказалась в автомобиле, в памяти остались только шум мотора, громкая музыка и запах духов ее принца, глядя на которого, она почти теряла сознание. На водителя она даже не посмотрела, не сводила глаз со своего принца. Автомобиль свернул в лес по проселочной дороге, проехал немного и остановился. Впереди о чем-то спорили ее принц и водитель, пока не пришли к какому-то решению. Водитель вышел из автомобиля, достал из багажника одеяло, расстелил на траве и, открыв заднюю дверцу, скомандовал:

— Вылезай.

Она послушно выбралась из автомобиля и подошла с ним к одеялу.

— Чего стоишь столбом — раздевайся! — приказал он.

Она непонимающе уставилась на него, а он нетерпеливо опрокинул ее на спину и задрал платье… И вновь сознание отключило эмоции, и ей казалось, что это было не ее тело. Вторым на нее лег принц, а ей было так плохо, что она только плакала и уже не пыталась сопротивляться.

— Вот стерва — всего измазала в крови! — злился водитель, рассматривая свои брюки. — Недаром народная мудрость говорит: снимай штаны, когда ешь мороженое!

— Похоже, мы вляпались — она не …, — сказал принц. — И ты был у нее первый.

— Не маленькая же девочка — чего ж она столько тянула! Только грязь развела! — осуждающе буркнул водитель.

— Надо дать ей денег, чтобы молчала. — Принц сунул ей несколько бумажек в руку. — Кто знает, сколько ей лет.

— Нам пора, — заявил водитель, они сели в автомобиль и уехали, оставив ее одну, а она все ощущала запах духов принца.

Затем она вышла на трассу в измятом, с пятнами крови платьице. Возле нее остановился большегрузный автомобиль, толстомордый водитель выглянул в окошко.

— Мне в Девочки, — назвала она свое село.

Тот рассмеялся, обдав ее запахом чеснока, и скомандовал:

— Залезай!

Водитель всю дорогу что-то рассказывал, смеялся, и запах чеснока был нестерпимым, перебивал запах духов принца, заставляя его понемногу исчезнуть. Он не остановился на повороте в ее село, лишь бросил:

— Потом вернешься — мы недалеко.

Проехав чуть дальше, он остановился и стал расстегивать брюки, а она попыталась открыть дверцу кабины, но толстомордый оказался проворнее. И вновь, когда он устроился на ней, она перестала чувствовать себя, свое тело.

Возвращаться оказалось в самом деле недалеко, было лишь стыдно идти по улице. Всезнающие взгляды всех встреченных односельчан пронзали ее насквозь.

Дома она все рассказала матери — та подняла крик, плач, набежали соседки, и она поделилась с ними своим горем. Совместно решили, что сделать ничего нельзя — она не помнила ни марок автомобилей, ни номеров, ни внешности самих насильников (она утаила, что принца хорошо запомнила). Соседки разошлись, и вскоре все село знало, что Маринка зарабатывает на трассе проституцией. На следующий вечер ее на лесной поляне изнасиловала группа деревенских ребят:

— Городским за деньги можно, а нам на халяву — нельзя?!

В конце зачинщик Васька пригрозил всевозможными ужасами, если она расскажет об этом родителям, и потребовал, чтобы она каждую пятницу приходила на эту поляну. Васька был сыном всесильного председателя акционерного товарищества, пришедшего на смену совхозу.

Под утро, после долгих раздумий, она, взяв метрику и аттестат об окончании восьми классов, ушла из дому. Два года она проработала «плечевой» на трассе, научившись имитировать при сексе, что ей хорошо, хотя ничего при этом не чувствовала. Потом ее приютил один пожилой мужчина, имевший собственный дом в пригороде столицы. Он помог ей окончить школу, потом заочно педагогический институт. Она отрабатывала, выращивая цветы у него в парниках, а ночами грела ему постель, громко охала, кричала, симулируя оргазм. Научилась говорить и делать не то, что хотелось, а что хотели от нее. Когда мужчина умер от сердечного приступа, приехавшие сыновья выставили ее на улицу, потому что она была никто, и начали делить наследство.

Вновь несколько лет ужасной жизни проститутки, пока она не встретила Филиппа Рудника, дипломированного психолога, и не «прикипела» к нему. Она стала его дополнением, его второй половинкой, поэтому мало сказать, что она была ближайшей помощницей, любовницей, женой, другом, «палочкой-выручалочкой». Он генерировал идеи, как заработать большие деньги, они вместе их зарабатывали и тратили, и вскоре она привыкла к роскошной жизни. Только ей он позволял называть себя Филом, и это была их общая маленькая тайна. Теперь никто не смог бы узнать в ней ту «плечевую», которая за гроши делала все, что только хотелось клиенту. Однако это не значило, что она перестала отдаваться за деньги, что несведущие люди называют проституцией. «Проституция» на латыни означает «выставлять на позор, позорить, осквернять», но она не чувствовала позора, давая многократно пользоваться свои телом, а наоборот, в душе насмехалась над клиентами, когда они за ее фальшивые ахи-охи платили реальные деньги или делали ценные подарки. Это был ее бизнес. Теперь она отдавалась только за большие деньги и в шикарной обстановке. Филипп знал об этом ее занятии и даже поощрял его: