Мария Барышева - Говорящие с...

Эша не смотрела по сторонам, но комнаты, через которые она пробегала, явно были обитаемы - там ругались, звенели посудой, смотрели телевизор, несколько раз ее окликали голосами разной степени испуга, удивления и раздражения, один раз даже кто-то попытался схватить ее за руку, в одной комнате мелькнуло на мгновение разъяренное пьяное женское лицо с распахнутым ртом и тут же исчезло, сменившись очередной двустворчатой дверью, а ее номер был все еще так далеко - уже непостижимо далеко, и, наконец, Шталь, не выдержав, повисла в проеме, держась за ручки дверных створок, и взвизгнула в анфиладу:

- Хватит!

Слева за стеной кто-то коротко рассмеялся - жестокий, бессердечный хохоток, сразу же оборвавшийся, и Эша дернула головой, а когда вновь посмотрела перед собой, анфилады больше не было. И двери в ее номер не было тоже. Но была другая дверь - простая белая дверь в комнате, уставленной плетеной мебелью. На диване-качалке сидела какая-то женщина средних лет, глядя перед собой пустым взглядом. На появление Эши она никак не отреагировала, возможно, даже не заметив ее, и Шталь, прикусив губу, тихонько прошла мимо и открыла белую дверь.

За дверью не было ни комнат, ни лестниц, ни ванн с голыми тетеньками. Там было лишь большое безликое гулкое помещение, освещенное мощными лампами под потолком, вокруг которых вились мотыльки, и сильно пахнущее кошками. Восемь автомобилей стояли вдоль стены молчаливым строем, свет оглаживал их чистые полированные бока и небрежно поигрывал в стеклах выключенных фар. И крайней справа стояла ее синяя "фабия".

Эша медленно подошла к машине и вяло тронула капот. Он был холодным. "Фабия" никак не отреагировала на прикосновение, хотя уже давно Эша привыкла к тому, что от машины исходит нечто дружественное, почти родное. Это была ее машина - и в то же время не ее - что-то отстраненное, чужое, равнодушное - незнакомец, натянувший на себя синюю металлическую плоть ее автомобильчика. Эша невольно отступила на шаг, ее ладони взлетели и накрепко прижались к щекам. "Фабии" не было в "Озерном". Михаил не мог ее там найти. Он не знал, что Шталь здесь. Вероятней всего, он оказался в "Березоньке" совершенно случайно. И вероятней всего, он вообще никогда не узнает, что она здесь.

Не выдержав, именитый герпетолог плюхнулся прямо на бетонный пол и наконец-то позволил себе разразиться громкими рыданиями, что, впрочем, нисколько не улучшило его настроения.

* * *

- Я тебе говорю, что не очень уверен, - Михаил с отвращением взглянул на апельсиновый сок в своем стакане, - но я точно знаю, что у меня не бывает галлюцинаций. Когда мы шли через двор, на какой-то момент мне показалось, что я слышал ее голос, а, поверь мне, я ее голос знаю хорошо. Она звала меня по имени, откуда-то издалека... Ну, не знаю, словно она сидела на березе в километре отсюда.

- Зачем ей забираться на березу? - Слава пожал плечами. - К тому же, мы осмотрели тут все вокруг, в том числе и березы. Шталь здесь нет.

- Но я ее слышал, - настаивал Михаил. - И голос у нее был испуганный.

- Тебя это беспокоит?

- Вот еще, меня это совершенно не беспокоит, - заверил водитель.

- Я, конечно, мало чего знаю, - напарник задумчиво огладил свою бородку, - но мне вот интересно, почему у тебя со Шталь такой антагонизм, хотя вы даже ни разу вместе не работали?

- Чего у меня со Шталь? - помрачнел Михаил и оглядел беседку, в которой они расположились, точно выискивая ту ее составляющую часть, которую можно легко отломать и использовать в качестве ударного инструмента.

- Антагонизм - это непримиримое противоречие... грубо говоря, - поспешно пояснил Слава, не без удовольствия посматривая на болтающее женское сообщество неподалеку. Михаил кивнул, тут же убрав с лица мрачное выражение.

- А-а. Ну, я бы сказал... Нет, я определенно слышал ее голос, хотя...

- Возможно, так и было, просто она звала тебя откуда-то очень издалека и ты слышал ее не ушами, а сердцем, - Слава переправил в рот кусок жареного мяса. - Возможно, у вас установилась некая внутренняя связь.

- Нет у меня с ней никакой связи, - буркнул Михаил и прищурился, - хотя внешне она, конечно, ничего...

- Миш, я тебе не о сексуальной связи толкую.

- Тогда мне это не интересно, - - Михаил поднял вилку и крутанул ее между пальцами, - Дико ничего не слышать и никого не чувствовать. Ты сидишь рядом со мной, а я об этом сейчас понятия не имею. Хорошо, что у нас с тобой нет этого, э-э... антагонизма.

- Надо нашим сообщить. Мы уже два часа с ними не связывались. Нам за это холку намылят!