Мария Барышева - Говорящие с...-2 Последствия больших разговоров

- Заткнись, заткнись, а ты заткнись навсегда!

- Я ничего не говорил, - удивился Валера, вторым попавший на линию шталевского пальца. Михаил, оказавшийся третьим, схватился здоровой рукой за голову и рухнул обратно в кресло, простонав:

- Господи, какой отвратительный голос!

- Хотела бы я знать, почему все мы поехали с сопровождением, а ты - нет?!

- Он не любит сопровождения, - пояснил Слава чуть заплетающимся языком. - Когда на дело Домовых ему меня в напарники дали, с ним чуть припадок не случился.

- Я либо сопровождаю Георгича, либо работаю один, - проскрежетал Михаил.

- Зато теперь мы не знаем, тот нож тоже реагирует только на Говорящих - или на всех подряд, - Эша оперлась на стоявшего рядом Зеркальщика.

- Бабу он не тронул, - напомнил Полиглот, пытаясь угомонить Лизу, которой уже надоело сидеть у отца на коленях, и она отчаянно вертелась.

- Может, потому, что она хозяйка ножа.

- Толку от всех этих рассуждений, пока мы тут сидим! - громыхнул Костя. - Нужно пойти и...

- И что?! - вопросил Горбачев, старший Футболист. - Куда пойти? Наобум, поискать еще вещей?! Если они есть, так мы их не найдем, пока они на нас не нападут! А если мы их будем искать таким способом, то народ в офисе быстро поредеет!

- Перестаньте орать, детей перепугаете! - проскрежетал Борис Петрович.

- Я не ребенок, - всхлипнула старший Садовник.

- Я тоже, - подтвердил младший Футболист, Паша, надевая оттертые до нестерпимого блеска очки.

- Хочу в туалет! - сказала Лиза. Полиглот, хлестнув Шофера и не-родственника упреждающим взглядом, поднялся и пошел к лестнице, неся под подмышкой весело болтающую ногами дочь.

- Вы можете орать, если будете орать по существу, - произнес Паша лишь самую малость вздрагивающим голосом, - потому что пока вы по существу не орали. Раз нам запретили покидать офис, то следует обдумать все, что произошло, сделать какие-то выводы, попытаться найти точки соприкосновения. Это ведь тоже важно.

- Он и правда не ребенок, - кисло заметил Михаил. - Он пожилой карлик с пластикой.

- Значит, сейчас у нас в наличии... - Эша принялась загибать пальцы, - люстра, лампа, кофейная турка, ювелирный гарнитур с сапфиром... будем считать за одну... рояль, и нож. Насчет кровати и... тех занавесок пока ничего не известно. Так что всего - шесть вещей.

- Семь, - возразил Михаил.

Шталь пересчитала свои пальцы и посмотрела на него озадаченно.

- Еще видик, - пояснил старший Оружейник и указал на порез, пламенеющий в прорехе рубашки. - Дивидишка. Разве я не сказал?

- Какой к... на... видик?! - снова начал закипать Шофер.

- Ну, я эту х... этот... нож, - Михаил словно выплюнул последнее слово, - ведерком прикрыл, сказал, чтоб не трогала, и она меня в комнату - сейчас, говорит, перевяжу. Но мне же некогда, так что я схватил первую попавшуюся тряпку. Только когда я за ней наклонялся... там дивидишка стояла... и тут она в меня диском - рраз! - Михаил осторожно потрогал порез. - Хорошо, я движение заметил, успел отклониться, а то б располовинило меня к чертовой матери! Диск в стене, хозяйка в обмороке. По понятным причинам диск с видиком я уже разглядывать не стал. Хозяйку тоже.

- Ты Олегу Георгиевичу сказал про это? - злобно спросила Шталь.

- Сказал.

- А он что сказал?

- Этого я тебе не скажу, - ответил Михаил, не оставляя сомнений в том, что Ейщаров не сказал старшему Оружейнику ничего приятного.

- А нам ты когда собирался об этом сказать?

- Видик - это плохо, - сообщил Гарик-Ключник, пророческим жестом простирая руку, словно очень громоздкая сивилла.

- Очень плохо, - подтвердил Вадик-Оптик. Эша, которая пыталась изогнуться, чтобы взглянуть на свою обожженную спину, посмотрела на них вопросительно.

- Никто из нас не умеет общаться с видеотехникой, - пояснил Гриша, старший Техник, убитым голосом. - Я только месяц назад с величайшим трудом кое-как разговорил один радиоприемник. С одной стороны, это всех нас реабилитирует. Это точно не наши просчеты, это кто-то залетный, хотя до сих пор не было слышно ни об одной разговоренной вещи из этого рода. Но с другой стороны, где видики, там и телевизоры. Телефоны. Картины. Украшения без камней. Зонты, - Эша вздрогнула. - Щетки. Любая пластиковая посуда, - Степан Иванович подтверждающе закивал. - Что угодно. Если в тех вещах при наличии времени вы почувствовали некую странность, то эти вещи вообще некому почувствовать!

- Еще ничего не известно, - забубнил дядя Вова, Говорящий с облаками. - Только семь вещей. Только семь. Это не конец света! Что вы сразу в панику?!