Мария Барышева - Говорящие с...-2 Последствия больших разговоров

Теперь она, покусывая губы и страдальчески гримасничая, зло наблюдала сквозь густое сплетение ветвей за жизнерадостной толпой коллег, окружившей Ейщарова и упоенно предававшейся болтовне. Сосредоточенная на собственных болезненных ощущениях, Эша не особенно прислушивалась к словам, и мечтала только об одном - чтобы все как можно скорей уже куда-нибудь ушли. Какая-то особо нахальная пчела уселась ей на нос, Шталь испуганно сморщилась, и пчела сменила дислокацию, перелетев ей куда-то на макушку.

Но, наконец, комитет по встрече расселся по машинам и укатил прочь. Остался только Михаил, который, наклонившись, тихо что-то сказал Ейщарову, потом Олег, отрицательно покачав головой, открыл ворота, и они вошли внутрь. Облегченно вздохнув, Эша было шевельнулась, но удалявшиеся шаги вдруг замерли, после чего принялись возвращаться, и она снова застыла, прищурившись, когда одна из колючек воткнулась ей в висок.

- И все же я предпочел бы, - прогудел Оружейник, - чтобы ты...

- Миша, хотя бы час я могу побыть один? - чуть раздраженно перебил его ейщаровский голос. - Вы все проверили, чего еще?

Эша попыталась рассмотреть говорившего, но Олег остановился в открытых воротах, и за толстыми привратными столбами его не было видно. Зато хорошо было видно Михаила, особенно его негодование.

- То есть, насколько я понимаю, все начинается по-новой?!

- Иди! - со смешком сказал Ейщаров. - Я приеду в офис вечером. А сейчас буду заниматься важными государственными делами.

- Какими это? - насторожился Оружейник.

- Спать лягу.

- Мы все равно будем поблизости! - пригрозил Михаил, после чего погрузился в свою машину и сердито уехал.

Наступила тишина, но Эша не слышала не скрипа закрываемых ворот, ни звука удалявшихся шагов - Олег все еще стоял перед домом. Раздался слабый щелчок, и сквозь барбарисовый аромат к шталевским ноздрям подобрался запах сигаретного дыма. Она осторожно вытянула шею - из-за привратного столба виднелась рука с дымящейся сигаретой. Держать голову в таком положении было больно, и Шталь осилила десять секунд, после чего голову пришлось опустить. Теперь она видела только сизую струйку дыма.

Ладно, пока он курит, я сижу.

Эша чуть шевельнула затекшей рукой, глядя на дым, потом, не выдержав, снова вытянула шею, чтобы увеличить обзор, и сердце глухо стукнуло в груди.

Дым по-прежнему выматывался из тлеющей сигареты. Только сигарета эта теперь была пристроена в одном из узорчатых завитков приоткрытой воротной створки.

"Ой!" - мысленно успела сказать Эша.

- И чего это вы, мадемуазель, там делаете?

Притворяться, что ее тут нет, было уже бессмысленно, и Шталь, скосив глаза на Ейщарова, который теперь стоял прямо напротив нее, с интересом разглядывая сквозь сплетение ветвей, ответила совершенно честно:

- Ничего.

- Верю, - Олег кивнул. - Делать что-то в барбарисе довольно сложно. Зачем ты туда залезла?

- Ну... осень... Думала, может грибы пошли.

- Куда пошли?

- Не смешно! - вспылила Эша и, дернувшись, ойкнула, когда очередная колючка оцарапала ей губу. - Я... Я просто зашла узнать, как дела. Ну и... решила, пока никого нет, немного отдохнуть.

- В барбарисе? С южной части дома растет спирея, отдохнула бы в ней, если уж так приспичило посидеть среди зелени, - ветви хрустнули, раздвигаясь. - Давай помогу...

- Не надо мне помогать! - оскорбленно прошипела Шталь. - Я и сама могу вылезти!

- Ладно, - спокойно сказал Олег и, отвернувшись, направился к воротам. С полминуты Эша отчаянно трепыхалась, пытаясь вывинтиться из барбарисовой кущи и издавая сдержанные болезненные звуки, потом неохотно произнесла:

- Я не могу сама вылезти!

- Что-что? - с ехидцей спросил ейщаровский голос.

Шталь зло сжала губы, решив больше не издавать ни звука и вообще больше ничего не делать, и в конце концов скончаться в этой изгороди от обезвоживания, голода или старости. Потом ветви снова раздвинулись, и Олег внимательно посмотрел на нее, оценивая шталевское положение.

- Господи, как ты вообще ухитрилась так глубоко забраться?! - искренне удивился он. - Ладно, я подержу ветки здесь, а ты попробуй...

- Тогда ты тоже поцарапаешься, - с сердитой удрученностью заметила Эша.

- Ничего.

Около пяти минут они воевали со свирепыми колючими кустами, но в конце концов барбарис проиграл, выпустив пленницу и выбросив белый флаг из лоскута от подола ее платья, повисшего на одной из веток. Светлая рубашка Ейщарова украсилась россыпью крошечных алых пятнышек, шталевское же платье потеряло всякое сходство с платьем, и выбравшись на дорогу, Эша кое-как одернула образовавшиеся лохмотья, закрывая исцарапанные ноги, и мрачно уставилась на асфальт, чувствуя себя совершенно кошмарно и желая немедленно сквозь этот асфальт провалиться.