Дин Кунц: Незнакомцы

— Да, — подтвердил Беннелл.

— И все же они продолжали свой путь, — сказал Доминик.

— И все же они продолжали свой путь, — повторил доктор.

— Возможно, нам никогда не доведется еще раз встретиться с ними, — вставил Нед.

— Человечеству понадобится еще сто лет, чтобы научиться использовать все принесенные ими знания и технологии, — сказал Беннелл. — Потом нам потребуется еще по меньшей мере тысячелетие, чтобы созреть до принятия на себя аналогичных обязательств. И тогда будет запущен космический корабль, экипаж которого тоже будет находиться как бы в состоянии анабиоза. Может быть, нам удастся существенно замедлить процесс старения. Никому из нас, конечно же, не дожить до того времени, но оно непременно наступит. Я уверен, что так оно и будет. А потом... спустя еще 32 тысячи лет наши посланники ступят на их планету, возобновив своим ответным визитом связь, установленную этими существами, которым так и не довелось самим об этом узнать.

Все замолчали, пытаясь осмыслить нарисованную Беннеллом величественную картину будущего.

— Но ведь такой размах под силу одному только Богу! — вымолвил наконец Брендан. — Мы обсуждаем, думаем, планируем и действуем уже не по человеческим, а по Божьим меркам!

Доминик положил руки на кольца, выступающие на крышке саркофага, вокруг которого все собрались.

— Мне кажется, что только шестеро из экипажа были мертвы в ту ночь, когда мы вошли сюда, доктор Беннелл, — сказал он. — В двоих еще теплилась жизнь. Я начинаю припоминать, что произошло, когда мы очутились внутри корабля. Нас словно бы притягивало к этим двум контейнерам, в которых еще сохранялась жизнь. Вернее, угасала, но еще не угасла окончательно.

— Да, — поддержал его со слезами на глазах Брендан. — Я теперь отчетливо припоминаю, что из этих двух ящиков струился золотистый свет. Он словно бы манил нас подойти поближе. И, повинуясь этому зову, я приблизился и положил ладони на эти круги. И, как только я это сделал, я почувствовал, что там, под крышкой, какое-то существо отчаянно цепляется за жизнь, но не ради самого себя, а лишь ради того, чтобы передать мне какой-то дар. И вот оно из последних сил прижало свои ладони изнутри к этим кольцам, являющимся проводниками энергии, и передало мне то, ради чего и прилетело сюда из другого конца Галактики. После этого оно наконец умерло. Тогда я точно еще не знал, что именно это было. Я подумал, что со временем все пойму и научусь использовать эту силу. Но, прежде чем мне представилась такая возможность, всех нас взяли под стражу.

— Они еще были живы! — воскликнул Беннелл, совершенно потрясенный рассказом священника. — Что ж, как мне помнится, два тела практически превратились в прах, еще два сильно разложились, а четыре трупа были в весьма хорошем состоянии, особенно два из них, совершенно целые. Но мы даже не предполагали...

— Да, — сказал Доминик, абсолютно четко вспомнив остальное. — Они угасали, но держались, чтобы передать нам свой дар. Я думал, у меня будет возможность рассказать о том, что со мной произошло в корабле. Но правительство сперва старалось уберечь общество от потрясения, потом испугалось результатов исследований. Так что мне так и не удалось рассказать об увиденном.

— Скоро мы сможем сообщить об этом всему миру, — произнес доктор Беннелл.

— И изменить мир, — добавил Брендан.

Джинджер взглянула на лица членов своей новой семьи, на Паркера и Беннелла, и ощутила неразрывную связь с ними, ту связь, которая должна была очень скоро возникнуть между всеми людьми, мужчинами и женщинами, необыкновенную близость, которую они почувствуют, внезапно вознесясь на качественно новую ступень своей эволюции на пути к лучшему миру. Люди не будут больше чужаками друг для друга. Они не останутся просто незнакомцами. Вся предшествующая история человечества была окутана мраком, но сейчас люди стояли на пороге новой, светлой жизни. Джинджер посмотрела на свои маленькие руки, руки хирурга, и подумала о годах, отданных овладению искусством спасать людям жизнь. Отныне все ее знания и навыки ей, возможно, и не понадобятся. Но ей было все равно. Она радовалась мысли, что вскоре человечеству уже не нужны будут врачи. Доминик передаст свои способности ей, и она станет исцелять людей одним прикосновением рук. И, что еще важнее, исцеленные ею люди смогут исцелять других людей и самих себя. Продолжительность человеческой жизни резко возрастет, люди будут жить триста, четыреста и даже пятьсот лет. Смерть вынуждена будет отступить, за исключением несчастных случаев, когда предотвратить ее по каким-то причинам не удастся. Она не будет больше разлучать детей и родителей. И мужьям больше не придется оплакивать своих безвременно скончавшихся юных жен. Этого никогда больше не будет. Никогда, о Господи, да святится имя Твое! Никогда!