Дин Кунц - Видение

Она должна сама разобраться в том, что случилось двадцать четыре года тому назад. Она должна вдуматься, заставить себя вернуться в то время и отыскать там значение этих крыльев. Она не сможет раскрыть связь между Бертоном Митчеллом и этим убийцей, пока не вспомнит все о крыльях и о том, что произошло в домике садовника.

Она подождала, пока высохнут слезы, и поднялась с постели.

— Что-то не так? — спросил Макс.

— Не могу уснуть.

— Хочешь поговорить?

— Да нет, продолжай читать. Я просто хочу немного подумать.

Она взяла записную книжку и ручку, которые лежали на ночном столике, и села за небольшой письменный стол.

Она займется тем, чем занимается обычно, когда у нее возникают проблемы, которые за нее никто не может решить: она будет это записывать. Она напишет дюжину вопросов, по одному через каждые шесть-семь строк, и будет искать на них ответы, которые вставит в промежутки между вопросами. Этот процесс всегда помогал ей расслабиться. Разумеется, ей надо было больше, чем просто расслабиться. Ей надо было получить ответы. Иногда у нее это получалось.

Однако после всех этих лет она больше не могла вводить себя в заблуждение. Знать решение и быть в состоянии действовать в соответствии с ним — это две разные вещи. Она обладала силой ума, но не силой воли. И, хотя она выполняла этот ритуал с записной книжкой и ручкой сотни раз, она никогда не получала от него то, чего больше всего желала: она все еще должна была добиться принятия важного решения только своими собственными силами, она все еще должна была научиться разрешать сложные проблемы без чьей-либо помощи.

На этот раз все будет иначе. Это должно быть иначе. Она отдавала себе отчет в том, что, если она не сумеет найти в себе новые силы, она долго не протянет.

Она открыла записную книжку, которую купила накануне, но еще ничего не писала, и вдруг на первой же странице увидела надпись:

Мэри! Спасайся! Беги!

Слова были написаны в спешке, шариковой ручкой, и, хотя определенно это был ее собственный почерк, она абсолютно не помнила, чтобы когда-нибудь писала это.

Роджер Фаллет позвонил в четыре часа и предоставил Лоу полный отчет обо всех материалах, напечатанных в «Лос-Анджелес Таймс» о Бертоне Митчелле.

«...уже через двадцать минут совещания присяжные признали его виновным во всех преступлениях. Его адвокат тут же составил апелляцию, основанную на некоторых технических погрешностях, но Митчелл должен сознавать, что у него нет никакого шанса на пересмотр дела. Его приговор по всем статьям составляет двадцать пять лет».

— И он повесился? — спросил Лоу.

— Именно так, как тебе рассказывали. Он сделал это на следующий день после приговора, перед тем как его должны были перевести из камеры предварительного следствия в тюрьму для отбывания наказания.

— Ты упомянул и о ее семье.

— Да. Жена и сын.

— А как звали сына?

— Барри. Барри Митчелл.

— Сколько лет было ему, когда случилась эта история?

— Этого я не записывал. По-моему, около шестнадцати.

— Что-нибудь еще на него было в тех материалах? — спросил Лоу.

— Он навещал своего отца в тюрьме каждый день. Он был уверен, что Митчелл невиновен, как он и заявлял всем.

— Что-нибудь еще?

— Нет. Это сейчас пресса бы высосала все из жены и сына. Америка развратилась за последние два десятилетия. С каждым днем читатели проявляют все больший интерес к личным трагедиям. Тогда было не так: двадцать четыре года назад у американцев еще сохранялось какое-то уважение к частной жизни.

Жену и сына оставили в покое. Больше о них ничего нет.

Лоу нажал карандашом на крышку стола.

— Интересно, как потом развивалась жизнь сына?

— Боюсь, я ничем не смогу тебе помочь.

— Ты и так сделал более чем достаточно. Спасибо. Роджер.

Обменявшись еще раз рождественскими поздравлениями, они закончили разговор.

Когда Лоу повесил трубку, в кабинет зашла секретарша, чтобы попрощаться и поздравить его с Рождеством. После ее ухода стало совсем тихо.

Он не включил свет, когда вернулся на работу после обеда. Сейчас, когда ранние сумерки постепенно опускались на город, он сидел один среди растущих теней и размышлял.

Что это было, чего так боялась Мэри?

Что было такого необычного в этом деле?

Одна теория рассыпалась после того, что рассказал ему Роджер Фаллет. Убийца-психопат, затерявшийся в Кингз Пойнт, не был Бертоном Митчеллом.

А сын? Барри Митчелл? Ему сейчас около сорока. Возраст Макса. Не намного больше, чем было его отцу, когда тот напал на Мэри. Сумасшествие иногда передается по наследству. Сначала отец, потом сын. Может, это Барри Митчелл собрался сегодня залезть на одну из башен?