Стефан Грабинский - Избранные произведения в 2 томах. Том 2. Тень Бафомета

Медицинская экспертиза утверждает, что убийство совершено после полуночи, между двумя и тремя часами утра.

Полиция начала розыски преступника, и сразу же один за другим появились вопросы, на которые весьма затруднительно ответить. Прежде всего, каков мотив убийства? Ограбление решительно исключается: в спальне панны Валерии и вообще в замке ничего не похищено. Значит, скорее всего, месть или ревность. Далее, кто же преступник — мужчина или женщина? На этот вопрос и по сей час ничего вразумительного сказать невозможно. Необычайная красота умершей, без сомнения, вызывала соперничество среди мужчин, а женщины не любили ее из ревности.

Поначалу полиция возлагала надежды на лилии, коими было усыпано тело, — загадочный обряд, мрачная поэзия смерти! Однако этот след завел в тупик; большинство усматривало здесь ловкий обман, дабы направить следствие по ложному пути. Возможно, будущее даст более обстоятельное истолкование… Вообще же следует отметить — трагедии «Красного Замка» сопутствует нечто тяжкое и мрачное.

Совершенно непонятно, каким образом убийце удалось проникнуть в спальный покой панны Валерии. Госпожа С. сообщила следствию, что рано утром она застала дверь в спальню закрытой изнутри на задвижку. Уезжая, она строго-настрого наказала дочери запереться на ночь, так что девушка была изолирована от прислуги, чьи комнаты расположены внизу, в людской. К спальне примыкает несколько покоев, где никто не живет со времени смерти главы семейства. Судя по всему, эти покои используются редко, их занимают время от времени лишь приехавшие на семейные торжества родственники. В последние дни никого из гостей не было; лишь в соседней со спальными покоями госпожи С. и ее дочери комнате трагической ночью спала горничная панны Валерии, Малгожата. Горничная показала, что ничего подозрительного не слышала. Второго входа в спальню панны Валерии нет; окна были тщательно заперты с вечера — утром их нашли не взломанными. Если даже преступник, будучи в заговоре с кем-нибудь из прислуги, заблаговременно проник в замок, тайна остается неразрешимой: как злоумышленнику удалось вторгнуться в спальню через запертые на задвижку двери и тщательно закрытые окна, не наделав шума и не разбудив панну Валерию?

Однако же несомненно, наши опытные агенты вскорости выведут следствие из тупика и прояснят хотя бы некоторые обстоятельства мрачного преступления. Более подробно о развитии событий читайте в вечернем выпуске».

Бегло просмотрев отчет с места преступления, я перевернул страницу, чтобы рассмотреть фотографию убитой.

Мои предчувствия оправдались — речь шла о той самой девушке. Да, панну Валерию я видел — видел лишь краткое мгновение, чтобы больше никогда в жизни не встретить. И все же девушка оставила неизгладимый след в моей душе.

Портрет этой прекрасной женщины я самозабвенно написал за несколько часов вдохновенного труда. Воплощение идеально прекрасного лица на холсте помогло мне освободиться от напряженного беспокойства: закончив картину, я с облегчением вздохнул, избавясь от мрачной тоски, завладевшей мной со дня встречи, и вернулся к моим безмятежным вакхическим замыслам. Образ Валерии со временем поблек, подернулся дымкой и лишь мимолетным видением изредка напоминал о себе. Сегодня страшная смерть девушки пробудила воспоминания — отозвалось уснувшее эхо.

Я приподнял штору и у окна внимательно рассмотрел фотографию с места преступления, выполненную безупречно. Со времени встречи минуло года два, но черты были все те же: ангельское лицо, субтильностью рисунка напоминающее аскетические лики святых дев, изваянные словно из воска непорочной белизны, — то же холодное мраморное чело, отмеченное знамением безмятежного покоя. С выражением лица гармонировали искусно убранные волосы и фон атласной подушки — складки легли вокруг ее головы широким белым ореолом монашеского чепца. Руки, скрещенные на груди, тихо вторили этой пречистой смерти. Она походила на святую, радостно принявшую уход из грешного мира и улыбкой встретившую небесное блаженство.

Девушка беззаботно спала под саваном из белых лилий, они — символ непорочной души ее — венчали свою сестру, обетованную Богу. Над усопшей, в изголовье, глаз искал сияющих счастьем ангелов, розовыми устами приникших к ее губам, которые не познали земного поцелуя…

Мной овладело лихорадочное беспокойство. В хаосе мыслей, сопоставлений и догадок билось неотвратимое, будто сама смерть, веление — увидеть места ночного кошмара своими глазами.