Стефан Грабинский - Избранные произведения в 2 томах. Том 2. Тень Бафомета

— Из Книги Товита? — пробормотала Сара, словно во сне.

— Да, из истории Товита и Сары; по удивительному стечению обстоятельств тебя зовут Сара, как и ту сатанинскую женщину… Слушай же:

«…В тот самый день случилось и Саре, дочери Рагуиловой, терпеть укоризны от служанок отца своего, за то, что она была отдаваема семи мужьям, но Асмодей, злой дух, умерщвлял их…»

Перевернув страницу, я читал далее из шестой главы:

«Так ответил Ангел: Ныне мы переночуем у Рагуила… у которого есть дочь по имени Сара…Тебе предназначено наследство ее…

И тогда юноша ответил Ангелу: Брат Азарий, я слышал, что эту девицу выдавали семи мужам, но все они гибли в брачной комнате. А я один у отца моего и боюсь, как бы войдя к ней, не умереть подобно прежним…

И сказал ему тогда Рафаил:

…покажу тебе, кто они, над кем сатана власть имеет. Те… что Бога от себя гонят, а сластолюбию своему угождают… над ними сатана власть имеет… а как войдешь к ней в брачную комнату, воздержись три дня, не познай ее, только лишь молитвы с ней твори».

Я закрыл Библию и посмотрел на Сару.

Никогда не забуду ее в этот трагический миг. Отчаяние и стыд, ярость, страх и непостижимая боль поднялись из пучины ее демонической души, чтобы заиграть в последний раз на лице диким аккордом диссонансов.

Она метнулась ко мне пантерой, с хищно искривленными пальцами:

— Подлец! Ты обманул меня, выведал мою тайну, уничтожил и еще глумишься!

Я схватил занесенную для удара руку и отобрал оружие:

— Спокойно, ведьма! Сегодня наша последняя ночь, завтра я оставлю твой дом навсегда. Но ты не проведешь со мной оставшихся до рассвета часов. Мне омерзительно твое общество. К тому же ты опасная мегера, и я запру тебя в салоне. Хочу наконец отдохнуть один.

Она царапалась, вырывалась, но я силой увлек ее в салон, залитый потоками света. Заперев дверь, вернулся в спальню и, обессиленный борьбой, тяжело оперся о подоконник, вглядываясь в траурную ночь.

Внезапно тишину пронзил ужасный, надрывающий душу крик. Крик столь пронзительный, столь безысходный, что я вопреки решению бросился обратно в салон.

Темень. Еще мгновение назад комната была ярко освещена, сейчас здесь царила непроглядная ночная темень: погасли все лампионы, все фантастические жирандоли. Крик резко оборвался, наступила глухая душная тишина.

Гнетущий страх погнал меня в спальню за лампой. Вернувшись, я осветил зал и увидел ее на возвышении… Сара лежала навзничь с раскинутыми руками. Лицо, искаженное страшной гримасой, смотрело на меня остекленелыми глазами самой смерти: пораженная нечеловеческим ужасом, она умерла мгновенно.

Проснулся я усталый, разбитый, свинцовая тяжесть обручем сдавила голову. Взглянул на часы: двенадцать, полдень. Спал непривычно долго.

В доме полуденная тишина, знойная сонная неподвижность июля. Я один. Старый Ян, как всегда, отправился к соседям насладиться послеобеденной трубочкой и оставил меня на милость провидения.

С трудом я закинул руки за голову и уставился в потолок: хоть бы что-нибудь припомнить… Чудовищная усталость — руки и ноги будто пудовые гири, нет сил подняться с кушетки.

По-моему, накануне не случилось ничего особенного, откуда же такая странная слабость? День вроде прошел обычно: просмотрел и подправил кое-какие пейзажи; вечером, при луне, прошелся по улицам, около десяти отправился спать. Вот и все.

По-видимому, дело в другом. Странно. Неужели заболел? Да нет, не похоже.

С мозаики на потолке взгляд скользнул на стальной экран, выдвинутый на середину комнаты… Гипноскоп. Весь досуг я посвящал изучению этого загадочного явления — гипноза, даже сделал кое-какие любопытные наблюдения касательно самогипноза. Стоит лишь сосредоточиться на точке в глубине экрана, и я тотчас впадаю в сон, а просыпаюсь в заранее назначенное время.

Правда, сеансы я уже давненько прекратил, гипноз мне противопоказан — после пробуждения преследует странное ощущение иной локализации, что-то чуждое не дает покоя.

Вопреки решению, вчера вечером, кажется, я после долгого перерыва почему-то возобновил опыты. Во всяком случае, выдвинутый на середину комнаты экран — обычно он стоит у стены, — по всей видимости, был использован.

И все же странно, никак не могу вспомнить, состоялся ли вчера сеанс… Так или иначе, но произошло это после возвращения с прогулки, не раньше, — значит, после десяти вечера. Последнее, зафиксированное памятью накануне — я скидываю крылатку и, как всегда, оставляю ее на вешалке. Далее полный провал. По-видимому, нечто вынудило меня прибегнуть к гипнозу, и я не преминул уступить желанию.