Фрэнсис Вилсон - Ночной мир

— Но мне действительно стыдно. — Она билась в его руках, крепче прижимаясь к нему. — Если Глэкен прав, то весь наш мир под угрозой, миллионы людей в опасности, а меня беспокоит только один мальчик. По мне — так пусть лучше этот мир разлетится вдребезги, лишь бы малыш остался невредим.

— Но ведь это не просто мальчик. Это Джеффи, твой малыш мальчик, важнее которого нет ничего в целом мире. Не стыдись того, что для тебя он на первом месте, — так и должно быть. Это его законное место.

— Но ведь речь идет о судьбе целой планеты, Алан. Как же я могу сказать «нет»? — Сильвия почувствовала, что ее снова охватила паника. — И как могу я сказать «да»?

— Мне бы очень хотелось дать тебе совет, Сильвия, но я сейчас не могу. Ты должна все взвесить. Допустим, Глэкен прав. И тогда, если он не сможет заполучить Дат-тай-вао для своего фокусирующего устройства, Джеффи не выжить, как и всем остальным. Неизвестно, сможет ли он извлечь Дат-тай-вао из Джеффи, не навредив ему. Но если благодаря Глэкену мы избавимся от всего этого ужаса, Джеффи будет жить в более безопасном мире.

— А если Джеффи вновь погрузится в аутическое состояние?

— Здесь существуют две вероятности: Глэкен побеждает, а Джеффи возвращается в свое прежнее состояние, в котором пребывал несколько лет назад. Мы пытаемся лечить его и надеемся на прорыв в той области медицины, которая занимается аутизмом. Или Глэкен терпит неудачу несмотря на то, что мы принесли Джеффи в жертву.

— Тогда жертва будет напрасна.

— Вовсе нет. По крайней мере, состояние аутизма защитит мальчика от того кошмара, который предсказывал Глэкен. Может, это и к лучшему.

Сильвия еще плотнее прижалась к Алану:

— Как бы я хотела, чтобы на моем месте сейчас оказался кто-то другой!

— Знаю. Хуже всего, что он еще недостаточно взрослый чтобы самому решить свою судьбу.

Вдруг Сильвия почувствовала, что по телу Алана прошла судорога. Взглянула вниз и увидела, что у него трясется левая нога. Потом ногу стало дергать. Алан попытался унять дрожь рукой, но как только убрал руку, нога снова стала дрожать.

Алан улыбнулся:

— Я чувствую себя как Роберт Клейн, проделывающий свой старый трюк, — не могу остановить свою ногу.

— Что с тобой?

— Спазмы. Они начинаются, когда я слишком долго стою на ногах. Обычно это происходит с обеими ногами, но сейчас только с левой. Если у меня не получается как у Роберта Клейна, может быть, получится как у Элвиса?

— Перестань! Элвиса больше никто не слушает.

— А я слушаю. Но только его доармейские вещи.

Сильвия улыбнулась. Алан тряхнул стариной. После комы один из видов терапии заключался в том, чтобы восстановить его коллекцию ду-воп. Это давало фантастические результаты по восстановлению памяти.

— Садись скорее!

Он с облегчением опустился в кресло, и нога сразу перестала дергаться.

— Ох, — сказал Алан, похлопав себя по ноге, — начинается моя новая жизнь.

Сильвия наклонилась к нему, обвила рукой его шею:

— Я говорила, что люблю тебя?

— Сегодня еще не говорила.

— Я люблю тебя, Алан. И спасибо тебе.

— За что?

— За то, что ты поднялся на ноги и стал мне опорой, когда я так в этом нуждалась. И еще за то, что все мне объяснил. Кажется, я знаю, что делать дальше.

— Миссис?

Это был голос Ба, и Сильвия обернулась. Сейчас ей было досадно, что он вошел бесшумно, как кошка. Ба стоял перед ней, сжимая в руке новую биту, которую он смастерил взамен той что подарил Джеку. Она тоже была утыкана крошечными зубами, похожими на алмазы.

— Слушаю вас, Ба.

— А где мальчик?

Сильвия задохнулась, будто ей сдавила горло чья-то железная рука.

— Я думала, он с вами.

— Сначала он был со мной в гараже, потом захотел выйти на воздух. Я знал, что миссис и доктор неподалеку, так что… — Ба понизил голос и стал осматривать участок.

— А может быть, он на заднем дворе?

Сильвия бросилась на задний двор. Она никогда не отпускала Джеффи одного к воде. Его преследовал один и тот же кошмар: они обшаривают дно залива в поисках его тела…

— Нет, миссис. Я видел, как он побежал к фасаду.

— Может быть, он в доме?

— Его там нет, миссис.

Сильвии показалось, что на нее наползают длинные тени. Солнце уже превратилось в раскаленный шар и просвечивало сквозь ивы, собираясь исчезнуть за западной стеной. Беспокойство женщины постепенно переросло в панику. Казалось, невидимые пальцы, схватившие ее за горло, сжимаются все сильнее. По лужайке к ней приближался Руди.