Алекс Флинн - Зачарованный

Я надеваю кольцо на палец.

— Эй, что за… Где мы?

На ней джинсы, синяя футболка и передник, в котором она работает. Она красива, ничего более изумительного в своей жизни я не видел. Я обнимаю ее.

— О Мэг! Ты в порядке!

— Да-а… ну, мы оба знаем, как непросто во время утренней суматохи. А ты тут немного промок, Джонни. Зачем ты меня сюда перенес?

— Зачем?

— Я как раз только принялась за работу. Что подумают люди, если я буду исчезать в тот момент, когда разливаю кофе?

— Разливаешь кофе? Но как ты могла быть в кофейне?

— А то! Я каждое утро тружусь. Мои братья-лентяи не посчитали будущую свадьбу с наследником алорианского престола уважительной причиной для отпуска.

Будущая свадьба. Мой желудок подскакивает.

— Но… ты же написала мне записку. Ее принесли домовые. Зиглинда держала тебя на маяке. Ты была у нее в плену.

И тут до меня доходит. Ведьма вообще ее не захватывала. Она меня надула, зная, что я люблю Мэг и сделаю все, чтобы вернуть ее, даже предам Викториану.

Я качаю головой.

— Ничего страшного. Это все было подстроено.

— Ну слава богу. А где мы?

— Хоби-Бич.

— Хоби-Бич? — Она смотрит по сторонам, ее глаза останавливаются на велосипеде, который я держу. — У тебя есть мамина машина?

Я с глупым видом оглядываюсь.

— Нет. Только этот велик.

— Отлично. То есть мне надо найти такси, чтобы добраться обратно. Будто здесь это так легко! Ты не мог бы оказать мне любезность и использовать кольцо только в случае крайней необходимости?

— Я думал, что сейчас как раз и была крайняя необходимость! Я ехал под ливнем, громом и молниями, чтобы спасти тебя, а ты говоришь — не крайняя необходимость?!

Она с удивлением окидывает меня взглядом, ничего не говоря.

Я произношу то, что хотел сказать с тех пор, как уехал с Ки-Ларго:

— Я люблю тебя, Мэг.

— Что?

— Я люблю тебя! — Я перекрикиваю шум автомобилей. — И я знаю, что ты меня тоже любишь. Ты пыталась намекнуть мне в тот день, когда мы играли в «Четыре правды и одну ложь», но я не обратил внимания. Я не догадался.

Мэг качает головой.

— Игра окончена, Джонни. — Она идет к дороге, нервно роясь в карманах в поисках денег.

— Но ведь тогда получается, что было две лжи!

Мэг поворачивается ко мне лицом.

— Я перепутала. И то и другое было неправдой. Как я могу быть влюблена в тебя, Джонни? Ты же утверждаешь, что мы только друзья.

Найдя несколько купюр, она идет дальше, ища возможность перейти дорогу и в нетерпении постукивая одной ногой о другую. Я понимаю, что ей хочется убежать, броситься под машину — все, что угодно, лишь бы исчезнуть из моей жизни.

— Я был не прав! — ору я ей вслед.

Мэг снова оборачивается. Я вижу, как она дрожит, но не от холода и дождя. Может, я должен отпустить ее? Может, уже слишком поздно? Может, ей нужнее Филипп?

— Не прав в чем?

— Не прав в отношении друзей… не только друзей… не важно. Я люблю тебя, Мэг. Я этого не понимал, пока не потерял тебя. И надеюсь, ты не лгала, когда сказала, что любишь меня.

Она долго молчит, просто пристально смотрит на меня, и я слышу чаек, удары волн о берег, рев автомобилей и, наконец, ее голос.

— Ты придурок.

— Что?

Не такого ответа я ожидал.

— Ты думаешь, это забавно — пудрить мне мозги, играть моими чувствами? Все, хватит. Я полжизни страдала по тебе. Я даже пыталась помочь тебе найти лягушку, чтобы иметь возможность просто побыть рядом с тобой. Дура. А теперь, когда я в результате сдалась и нашла кого-то другого…

— Кого-то другого? Этого идиота?

— Филипп любит меня.

— А ты его любишь? Если да, то я оставлю тебя в покое. Но если нет и ты согласна быть с самым тупым парнем в Саут-Бич — а это значит глупее некуда, — тогда я хочу быть с тобой. Так ты его любишь?

Меня трясет. И я знаю, что Мэг видит это.

В конце концов она смеется.

— Конечно нет. Как я могу любить того, кто называет меня своим «ма-а-аленьким морским ежиком»?

Я выдыхаю. Хотя бы это хорошо.

— Но тот поцелуй? Ты поцеловала принца, и он снова стал человеком. Почему же тогда это сработало, если ты его не любила?

Она качает головой, будто имеет дело с непонятливым ребенком.

— Ты никогда нормально не слушаешь. В проклятии говорилось, что его можно снять поцелуем той, в чьем сердце будет любовь.

— И?

— У меня в сердце есть любовь, поэтому, когда я поцеловала Филиппа, он перестал быть лягушкой. Мне не нужно было любить именно его. Это, как говорится, лазейка.

— Так любовь в твоем сердце…