Эдвина Нун - Дочь тьмы

Тучи над ее головой сомкнулись, и словно по мановению волшебной палочки на дом опустился мрак. Теперь был виден лишь его гигантский силуэт. Мерцающий свет двигался, подобно светлячку перемещаясь из одного окна в другое. Аманда ускорила шаг. Сзади доносился шум — это кучер, спотыкаясь, шагал с ее чемоданами и сумками.

Где—то вдалеке, справа от нее, была Темза.

Аманда подошла к входу в здание и остановилась. Над ней нависли темные каменные своды. Отсюда ветви плюща казались еще более устрашающими. Она поежилась и натянула легкую накидку на плечи. Сразу за мрачными колоннами располагался холл с дубовой дверью, украшенной металлическими полосами и резьбой в виде геральдических лилий. Рядом висел массивный дверной молоток. Слева от него была прибита латунная пластина с изображением уже знакомого Аманде герба — грифона на поле боевого щита. Дверной молоток слабо поблескивал во влажном воздухе. В его металлическом бруске угадывались контуры все того же грифона.

Отблеск пламени свечи вдруг замерцал в узком занавешенном окне слева от двери. Кучер позади нее, задыхаясь, закричал:

— Откройте же наконец дверь. Миледи нужно погреться у камина и выпить чашку чаю!

Аманда повернулась и с благодарностью посмотрела на кучера.

— Вы очень добры.

— Пустяки, мисс, — важно пропыхтел он, аккуратно укладывая на пол ее багаж. — Это моя работа.

— Я все равно сообщу вашим работодателям о вашей учтивости и трудолюбии. Как ваше имя?

— Господи, мисс. — В его глазах появилось изумление. — Это будет очень великодушно с вашей стороны. Мотт, мисс, Артур Мотт.

— Считайте, что я уже написала им. — Свеча по—прежнему светила за шторой. — Скажите, мистер Мотт, тот мужчина, которого мы встретили на дороге, он…

— Он настоящий джентльмен, мисс. Дал мне целых два соверена. И это не считая платы за проезд.

— Хорошо. Я рада. Вам не нужно ждать со мной, мистер Мотт, дальше я сама.

Он энергично замотал головой, потом сорвал с головы шляпу и принялся стряхивать воду с треугольных полей.

— По правилам я должен довезти вас и высадить в том месте, где вам нужно. Но это совсем другая ситуация, мисс. Я останусь здесь до тех пор, пока эта старая кляча не откроет дверь.

Аманда уже хотела поинтересоваться, почему он дал домоправительнице такое нелицеприятное прозвище, но в этот момент послышался звук отпираемого замка. Дубовая дверь открылась внутрь, и свет свечи едва не ослепил Аманду.

Раздался резкий и твердый женский голос:

— Добро пожаловать в Уэйлсли, мисс Трент. Вы, кучер, больше не нужны. Можете идти.

Артур Мотт кашлянул, пробормотал что—то похожее на молитву и исчез в темноте. Судя по быстро удаляющемуся топоту его сапог, он торопился. Аманда шагнула в дверь. Чья—то высокая тень сдвинулась в сторону. Мерцание свечи отбрасывало на стены причудливые блики.

— Благодарю вас, — с волнением произнесла Аманда. — Боюсь, вид у меня не очень презентабельный.

— Оставьте вещи здесь. Я позабочусь о них. Позвольте вашу накидку и шляпу. — Холл был освещен слабым розоватым светом от камина, горящего в соседней комнате. Свет от пламени длинной тонкой свечи в подсвечнике, который домоправительница держала в одной руке, падал на ее лицо, образуя вокруг него яркий нимб. Потолок в холле был украшен лепниной; на стенах висели портреты елизаветинских времен; в центре, словно часовой на посту, неподвижно стоял средневековый рыцарь, облаченный в доспехи. В его правой руке навечно застыло огромное турнирное копье, наконечник которого был направлен в потолок. Конечно же самого рыцаря не было, а был лишь его панцирь.

Домоправительница свободной рукой взяла у Аманды накидку и шляпку. Мистер Мотт явно ошибся, сравнив ее с лошадью: в строгом лице Женщины скорее было что—то от хищной птицы.

— Вы домоправительница… — начала Аманда.

— Баттл, мисс Трент. Зовите меня Баттл.

— Хорошо, Баттл. Сэр Перси Стаффорд готов принять меня?

У Баттл было сухое лицо треугольной формы. Его мелкие черты и спокойное выражение контрастировали с неожиданно длинным, похожим на клюв носом. Маленькие глаза походили на две узкие щелки, а их цвет невозможно было определить. Над морщинистым лбом нависла, словно воздушный шар, прядь блеклых волос. Ее фигура, в совершенно черном, без каких—либо светлых нашивок или оборок, платье, казалась чрезмерно длинной, она сливалась с темнотой комнаты, и лишь лицо, озаренное пламенем свечи, было видно достаточно хорошо.