Екатерина Соловьёва - Вервольф

Крыть было нечем. Гаро был прав. Я бы тоже не отпустил.

Я увидел, как Рыжик обмякает в руках вожака, бросая на меня взгляд своих голубых глаз, полный сожаления, и меня втолкнули в черный проем двери, где сразу же начиналась лестница. Она вела вниз, стены были выложены деревом, на потолке горели скупые лампочки не больше восьмидесятки. Лестница была прокопана так глубоко, что я почти потерял счет ступеням, как, наконец, меня втолкнули в круглое, очень большое помещение, стены которого были уделаны камнем. Пол был мощен досками, а свет создавали тысячи свечей, подвешенные, в королевских размеров, канделябре.

Посередине стоял круглый стол, за которым сидело пятеро в темных же костюмах, и с едва различимым запахом. Среди них я различил сладковатый запах вербы, горький запах чая, терпкий запах перца, еле различимые ноты гвоздики и доминирующий над ними, гремящий в нос, запах цветущей липы. Мой конвой отпустили руки и встали за моей спиной. Одна фигура поднялась, это был коротко стриженый русый мужчина в черной тройке.

-Решением совета старейшин был вынесен вердикт – вас казнят на рассвете. Ваше имя вам объявят перед казнью.

Ну, это мы уже слышали!

- Что будет с Рыжиком?- Решил спросить я единственное, что меня интересовало.

-Она женщина вожака. Дальнейшая ее судьба вас не касается. Мы приносим свои извинения, но иначе поступить не можем. Сегодня вы останетесь здесь, можете пообщаться с остальными – совет решил не сажать вас в погреб, но если вы предпримете попытку сбежать, мы найдем вас и казним на месте. Вы останетесь без могилы, без церемонии, без имени. – Говорящий вышел из-за стола, поднялись и все остальные. Без слов он подошел к стене и открыл в ней дверь, после чего скрылся вместе со своими спутниками. Старейшины – это вам не детский сад на прогулке, дисциплина, блин.

В зале начале собираться люди. Одеты все были как один в темные одежды – чаще джинсы и водолазки, реже – костюмы. Я почувствовал себя памятником на дне Победы – все смотрят с сожалением, разве что цветы не воскладывают.

-Отомри!- Съязвил я, расталкивая людей в стороны. Я поднимался наверх, к воздуху. Посмотреть последний раз на закат. Всего сутки назад я строил планы на будущее, презирал бездействие, и думать не мечтал о том, что скоро буду казнен из-за голодной вервольфихи, которая не умеет, в прямом смысле, держать язык за зубами. А еще я хотел посмотреть в ее глаза. И теперь ее не спасет их цвет.

Она сидела у входа на земле, прислонившись спиной к холодному фундаменту колокольни и обняв колени руками. Охраны не было, и Гаро тоже. Видимо, никто не боялся, что я убегу.

-Прости… -Тихо сказала она, глядя мне в глаза. И вся моя решимость исчезла, подобно жаре после включения вентилятора.- Я не знала,… не думала…

- Мне твое прости, что мертвому… Я уже даже не знаю что мне хуже!- Вспылил я,- Меня казнят на рассвете следующего дня, а я даже с матерью не попрощался и отпускные не получил!

-Есть один вариант.

-Сбежать?- Вскинулся я опять, но взял себя в руки, и сел рядом с ней.- Бесполезно. Догонят и добавят, еще и родителям перепадет.

Рыжик молчала. По ее ромашково - бледной щеке текла слезинка. – Какой вариант?- Осторожно спросил ее я. Мне стало стыдно, ведь она не знала, что ее пассия этакий чудак на букву М.

-Поединок. – Шепнула она. – Тебе дадут последнее желание, и по правилам, ты можешь выбрать поединок с вожаком.- Я хмыкнул.

- А правила поединка? Я должен его побить, что ли? Это как два пальца, я год на айкидо ходил…

-… Убить. Обернувшись, ты должен его убить. Тогда ты станешь вожаком. Это единственный шанс спасти свою шкуру.- Она шмыгнула носом.

Перед глазами поплыли разноцветные круги. Я должен убить оборотня?

-Сколько ему лет? На вид то не больше тридцати, это будет просто… - Расхрабрился я, мгновенно принимая решение – там увидим, главное, выжить.

- Двести шестьдесят восемь лет. Он опытен… Он уже многих убил. Не ты первый бросишь ему вызов.

-А казнь будет через повешение, или меня пристрелят?

Рассвет был потрясающ. Я просидел у колокольни весь вечер и всю ночь. Рыжик принесла мне кусок черного хлеба и воды в алюминиевой кружке, но сидеть со мной не стала. Я принял решение в одиночестве, и взвесил все за и против. Терять мне, как и каждому, есть чего. Если я погибну, родители узнают, что сын покончил с собой, повесился в лесу от несчастной любви – мне вложат в карман записку. И это главная потеря. Ах, да, точно, я же умру! Но если я вызову на дуэль вожака и выиграю – я сохраню жизнь и потеряю все: работу, родителей, друзей. Мне придется следить за стаей, быть отцом и другом для, оказалось, доброй сотни вервольфов, которые за много лет прорыли проходы и пещерки в земле под этим пустырем. Стать идейным представителем, защищать город от бродячих вервольфов, налаживать связь с соседними стаями – такие, как оказалось, тоже есть. Если есть выбор, то становится намного тяжелее, согласитесь, мы берем в основном только то, что дают. И лишь немногие ищут то, что им по душе.