Сет Грэм-Смит - Президент Линкольн - охотник на вампиров

Во вторник, 20 февраля 1862 года, Уилли Линкольн скончался на руках у отца.

Элизабет Кекли, бывшая рабыня, служила портнихой у Мэри Линкольн. Много лет спустя она вспоминала, что Авраам не стыдился своих слез. Все его долговязое тело сотрясалось от рыданий. «Гений и великий человек, — говорила Элизабет, — оплакивал кумира своей любви».

Джон Николэй утверждал, что крепкий, высокий президент ходил по кабинету «словно в трансе».

— Что ж, Николэй, — сказал Эйб, уставившись в пространство, — мой мальчик умер. Его больше нет.

Линкольн успел дойти до кабинета и только там расплакался.

В последующие четыре дня президент почти не занимался государственными делами. Зато заполнил около двадцати страниц в дневнике. Порой — жалобами и стенаниями…

[Уилли] никогда не познает женской ласки, не испытает радости первой любви. Ему не доведется держать на руках своего крошечного сына. Он никогда не прочтет великих книг, не увидит прекраснейших городов мира. Не встретит новый рассвет, не почувствует, как на лицо падает капелька дождя…

Порой — размышлениями о самоубийстве…

Я понял, что покой в жизни наступает только с ее концом. Так дай же мне очнуться от страшного сна, от краткого и бессмысленного кошмара, наполненного потерями, страданиями и вечными жертвами. Все, кого я люблю, ожидают меня на той стороне. Пусть мне достанет храбрости наконец открыть глаза.

А порой — слепой яростью…

Я хочу заглянуть в лицо тому трусливому Богу, который наслаждается моими горестями! Заглянуть в лицо тому, кто, шутя, истребляет детей! Крадет невинных сыновей из объятий матерей и отцов. О, дайте мне заглянуть ему в глаза и вырвать его черное сердце! Дайте сразить его, так же как я сражал его демонов!

Тело Уилли должны были перевезти в Спрингфилд, а там — похоронить рядом с домом Линкольнов. Но Эйб не мог смириться с тем, что любимый мальчик окажется так далеко, поэтому в последний момент было решено, что до конца президентского срока Авраама тело его сына будет покоиться в вашингтонской крипте. Через два дня после похорон (Мэри, сраженная горем, не смогла на них присутствовать) Эйб вернулся в крипту и приказал вскрыть гроб.

Я присел подле него, как сидел много раз за его короткую жизнь. Я словно ждал, что он очнется и обнимет меня, ибо бальзамировщик проделал поистине мастерскую работу. Казалось, что Уилли просто спит. Я провел с ним час или даже больше, ласково говорил. Смеясь, я рассказывал сыну о его детских проказах… О первых шагах… Вспоминал его удивительный смех… Говорил, что всегда буду его любить. Когда наше время истекло и гроб снова закрыли, я заплакал. Мне было невыносимо думать, что Уилли останется в этом холодном и темном ящике. Он будет один, и я не смогу его утешить.

На всю следующую неделю, пока Мэри была прикована к постели, Эйб заперся в своем кабинете. Опасаясь за здоровье президента, Николэй и Хей отменили все встречи на неопределенный срок, а Леймон с вампирами «троицы» круглые сутки дежурил под дверью. В те дни десятки сочувствующих желали выразить Линкольну свои соболезнования. Их благодарили и вежливо отваживали до вечера 28 февраля, когда одного посетителя проводили прямо к Аврааму.

Он назвал свое имя, и отказать ему не смогли.

— Не могу даже представить, каково тебе пришлось, — сказал Генри. — На твоих плечах — ответственность за целую нацию. Бремя войны. А теперь и новая тяжесть: ты похоронил еще одного сына.

Эйб сидел рядом с камином. Старый топор висел над очагом.

— Зачем ты явился, Генри? Чтобы лишний раз напомнить о моих злоключениях? В таком случае смею тебя уверить: я прекрасно о них осведомлен.

— Я пришел выразить старому другу соболезнования и предложить тебе вы…

— Нет! — Эйб захлебнулся криком. — Не желаю слушать! Не позволю тебе снова меня терзать!

— Я пришел не затем, чтобы терзать тебя.

— Тогда зачем, Генри? Ответь, зачем ты пришел? Решил полюбоваться на мои мучения? Поглядеть, как у меня по щекам текут слезы? Вот, смотри! Доволен?

— Авраам…

Эйб встал.

— Генри, всю жизнь я выполняю твои поручения! Всю жизнь! И что? Разве я счастлив от этого? Все, кого я любил, пали жертвами твоих собратьев! Я все тебе отдал. А что взамен?

— Моя вечная преданность, защита от…

— Смерть! — вскричал Эйб. — Ты подарил мне смерть!

Он бросил взгляд на топор над камином.

Все, кого я любил…

— Авраам, не поддавайся отчаянию. Вспомни мать, вспомни, что она шептала тебе перед смертью.