Сэм Райме - Зловещие мертвецы

Все отбежали к противоположной стене, испуганные этим жутким зрелищем.

— А теперь, мы хотим получить все то, что принадлежит вам, — продолжал вещать доктор или то, что было доктором Кингом.

Разлагающаяся, разбухшая плоть летала по комнате. Скрюченные пальцы начали нацеливаться на живых.

Вновь задергалась крышка люка, зазвенела тяжелая цепь. Из щели орала и смотрела в комнату мерзкая распухшая зловещая мертвец-старуха. Ее глаза были налиты кровью. Она облизывала потрескавшиеся, окровавленные губы и кричала:

— Вы умрете! Вы все умрете к рассвету! Мы пожрем вас! Пожрем!

Зловещий мертвец-доктор Кинг закружился по комнате, подлетел к Бабетте, впился ногтями в ее лицо и вырвал с мясом длинный клок темных волос. Он с вожделением затолкал их себе в рот и начал шамкать и щелкать изъеденными зубами.

— Выпусти скорее меня отсюда! — кричала старуха, обращаясь к мертвецу-Кингу. — Скорее выпусти, пока они не опомнились!

Бабетта без чувств рухнула на пол. Такого издевательства не выдержал пьяница Майкл. Он смело бросился на Кинга, но тот легко подбросил его грузное тело. Майкл, ударившись головой о потолок, рухнул на пол, трепыхаясь в конвульсиях.

Эшли бросился в другую комнату.

— Куда ты, трус! Куда ты? — закричала Эми. — Помоги нам, не оставляй нас!

То, что было когда-то доктором Мартином Кингом, подползло на четвереньках к люку и гнилыми пальцами принялось распутывать тяжелую цепь, пытаясь открыть люк и выпустить мерзкую гниющую старуху наружу.

Но Эшли уже вернулся. В левой, здоровой руке, он сжимал тяжелый топор на длинной ручке. Он размахнулся и опустил острие топора на шею зловещего мертвеца, возившегося с цепью. Брызнул фонтан крови. Дико закричала Эми. Эй никогда в жизни не доводилось видеть столько крови, никогда девушка не видела, как разлетаются фонтаны и брызги в разные стороны, заливая все вокруг. А то, что было Кингом, вздрагивало, трепетало, ползло, корчилось, судорожно цепляясь за ноги, за выступы досок. Мерзкая старуха громко вопила в погребе.

Эшли продолжал свою кровавую работу. Он, один из всех, понимал, что если не расчленить зловещего мертвеца, он воскреснет и восстанет вновь. Парень разрубил на куски тело доктора Мартина Кинга. Трещали кости, хрустели разрубленные сухожилия, крошились раструшенные суставы и позвонки. Куски мяса падали на залитые кровью доски пола и продолжали корчиться, как будто они были живыми.

Наконец, измученный Эшли отпрянул, он сделал все, что было в его силах. Одного зловещего мертвеца уже не существовало. Все с ужасом смотрели на куски мяса, на лезвие топора, которое от густой крови было багряным.

Понемногу все успокоились, если можно назвать то состояние, которое было у людей, спокойствием. Грязный Майкл, прильнув к выбитому окну, смотрел в ночь.

— Это очень странно, очень странно, — говорил он. — Та тропинка, по которой…

— О чем ты говоришь? — подошла к нему Бабетта и положила руку на плечо.

Но Майкл сбросил руку.

— Я говорю, что тропинки, по которой мы пришли сюда, не видно, ее нет, она исчезла.

Бабетта тоже глянула в окно и, непонимающе, пожала плечами.

— Она должна быть, это просто туман, и ты ее не видишь.

— Да, может быть, туман, — ответил Майкл. — Надо отсюда убираться и как можно скорее. Пойдем, Бабетта.

Но девушка была в нерешительности и растерянности. Она помнила слова Эшли, предупреждающие, что если кто-то выйдет из дома, там, на улице, он найдет смерть.

Еще в больший ужас их привело то, что маятник старинных часов, так мерно раскачивающийся даже во время всех этих страшных событий, вдруг замер, как будто незримая рука прикоснулась к нему и задержала на самой высокой точке амплитуды колебания.

Все с изумлением и страхом уставились на застывший маятник. Черные стрелки часов были неподвижны, как будто они вмерзли в толщу льда.

Вдруг что-то начало происходить, уже совершенно невероятное. Все мелко задрожало, зашаталось, завибрировало. Казалось, что вибрируют даже тела людей. Все прижались друг к другу, боясь упасть. На белом циферблате часов выступила кровь. Она тонкими ручейками текла по эмалированной поверхности циферблата, закрывая черные римские цифры. Она как бы смывала все знаки, как бы смывая все, что было до того, предвещая нечто еще более ужасное и страшное.

За окнами дома, за его стенами пронесся жуткий вихрь. Захрустели и затрещали старые деревья. Но так же внезапно, как все началось, все и прекратилось.