Шимун Врочек - Зомби в Якутске

Не слушая его, Нэд начал выписывать круги по новому месту разведки, время от времени прикладываясь рукой к кобуре сигнального пистолета.

— Отчет? — обратился он к секретарю, роль которой исполняла Яна, самая смелая девочка из знакомых ему.

Красиво, так что все залюбовались, Яна вытащила из кармана схему здания, и тыкнула пальцем сбоку.

— Мы здесь.

— Бокс А — прочитал Дима и посмотрел на Нэда.

— Черт… — буркнул тот, как можно более сиплым голосом. — Проверьте еще раз, наши здесь пропали?

Под «нашими» значилась группа разведчиков канувших в неизвестность, пять лет тому назад. Яна вытащив тетрадь, хмуро пробежала глазами по исписанным страницам. Тетрадь они заполняли по очереди, еще до похода на Птицефабрику, в прошлом году.

— Нет командир, — обратилась она к Нэду — они исчезли в боксе В.

Саша хлопнул себя по колену.

— Вот дерьмо! — выкрикнул он. — Вот дерьмо! Кто наметил этот хренов план?

Дима толкнул его в плечо.

— Успокойся мальчик, на операциях разное бывает…

— Но у нас ничего не осталось — чуть не плача сообщил Саша — полегли все! И все из-за этого хренова плана!

— Прекратить истерику.

Дима и Саша тут же прервали диалог, а Яна встревожено посмотрела на Нэда.

— Что-то есть?

Он приложил палец к уху, в котором торчал наушник.

— Помехи… чщщщ… бежим!!!

Ребята ринулись за ним, включаясь в неожиданный поворот игры. На лицах каждого суровая ухмылка сталкера напавшего на след. Командир Нэд мчится впереди, выкрикивая приказы подчиненным. Игра в разгаре. Они сейчас в самом деле не дети, а команда сталкеров пробирающихся через зараженную зону, в поисках пропавших друзей. Их ждет слава и доблесть, ведь они обязательно…!

И тут Нэд пропал. Так резко, что Саша, Дима и Яна остановились как вкопанные, приняв наступивший факт, за уловку бравого командира.

Первым опомнился Саша, с криком:

— Невозможно!

Он ринулся к месту, на котором Нэд исчез, за ним кинулся Дима, затем и Яна. Увидев в полу провал, она засмеялась, а потом закричала. Нэд лежал внизу.

А ему казалось, что все будет по-другому, он ожидал туннелей, и голосов зовущих в даль. Он ожидал увидеть кого-то великого, кому его мама молилась по вечерам, а папа глядя на нее критично вздергивал бровь. Он думал, что опустится на зеленый луг, вдохнет запах невиданных цветов, а солнце будет ласково касаться его кожи. Он думал. В эти неизмеримые минуты, а быть может часы или секунды, ему вспомнились все легенды, которые он когда-либо слышал. Ада он не боялся, так как знал, что души детей туда не попадают. Откуда-то взялось слово «лимб». Паря в невесомости, он попытался понять, что оно значит. «Лимб — слово, сказанное ему в раннем детстве мамой — там оказываются неверующие».

Стоило ему вспомнить, как он оказался на чем-то твердом. Боясь открыть глаза, он прошелся ладонью по поверхности под собой, шершавая. Воздух был горячим, Нэд вспотел, и хотел открыть глаза.

— Тыц! — помешал ему голос сверху — не здесь ты еще, не гляди.

От страха Нэд весь сжался, и зажмурил глаза так, что в них тут же заплясали разноцветные огоньки.

— А мальчик хорош! Как звать то?

Нэд молчал.

— Ну да — вздохнул голос — не отвечай, ты все равно не здесь.

«Здесь» — начинало казаться Нэду нехорошим местом. Он испугался что все же попал в ад, и думая обо всех своих прегрешениях, а особенно о побегах на птицефабрику, заплакал.

— Абээ, что такое да?

Кто-то утер ему слезы. Прикосновение оказалось тошнотворно холодным.

— Такой мальчик, а плачешь.

От этих слов Нэд зарыдал сильнее.

— Пахай да пахай! Чэ, марылыы марылыы сыт!

Голос затих, Нэд почувствовал что остался в одиночестве. Приоткрыв левый глаз, он увидел над собой землю, с копошащимися в ней опарышами.

— Фу… — вырвалось у него.

Тут же Нэда дернуло назад. Словно гигантским пылесосом его засосало в шланг и влекло в неизвестность. Выдирая внутренности до последней капли крови, он вернулся на Землю. Какими чувствами он это понял, Нэд объяснить не мог, потому что чувств не было вовсе.

«Может я в памятнике застрял?» — подумалось ему, до того ощущения были непривычны.

Он пробовал пошевелить рукой, ногой или хотя бы мизинцем, но тщетно. Каменноподобное тело чувствовалось чужим и не похожим на его собственное.

Больше происходящего, Нэда расстраивало что он на Земле один. Ни голосов, ни других, даже еле слышимых звуков, и уж тем более никаких прикосновений. Вскоре Нэд перестал понимать как долго он заточен в камне. Вместе с тем уходили воспоминания, прошедшая жизнь виделась сквозь грязное стекло. Душа покидала его, а он этого даже не замечал. С каждым новым «сейчас» все больше и больше Нэд не мог удивляться, бояться или сожалеть о чем бы то ни было. Краски уходили оставляя за собой черно-белый ряд бессмысленных картинок. Вереница ощущений пропала, приложи к нему лед или огонь, он бы не смог отличить одно от другого. Нэд застыл, уставившись в непроглядную тьму, превращаясь в нечто неживое. «Сейчас, — билась в нем последняя мысль — сейчас».