Шимун Врочек - Зомби в Якутске

Я восхищенно прищелкнул языком. Какой великолепный экземпляр. А потом пелена восхищения спала с моих глаз, и я увидел то, что категорически противопоставлялось всему вышеизложенному. Вся эпичность и красота некротического зрелища сдулась самым неподобающим образом. За хтоническим зомби гонялся круглый мужичок. Хан Колобок собственной персоной. В одной руке у хана Колобка была плошка с кашей, в другой — садомазохистский ошейник с шипами. Естественно, направленными внутрь. За ханом Колобком неслась какая-то детвора. Скорее всего, его чада рожденные в браке с Каланчой. Удивительно посредственные детишки для настолько непосредственных родителей. Таких в любой начальной школе на дюжину-десяток. Блестящие любопытные глазенки, розовые оттопыренные ушки, не замолкающие ротики, выдающие по сто «Почему?» в минуту, задорно торчащие вихры и тело казалось состоящее из одних только коленок и локтей. Детишки как детишки. Разве что ни чуточки не боящиеся голодного зомби. От одного вида которого обычный человек, вроде тяжеловооруженного спецназовца, впал бы в прострацию и стал бы дожидаться своей неаппетитной кончины. Интересненько, хмыкнул я себе под нос. И стал смотреть, как далее будут разворачиваться события.

А далее события развернулись таким вот образом. Хан Колобок сумел хитрым образом поставить неугомонному зомби подножку. И когда нежить рухнула на землю, тут же застегнул на ее шее суровый садомазохистский прибор. Зомби взвыл напоследок, как ребенок, которому обещали торт и карусели, а вместо этого отвели к зубному врачу, и угомонился. Поднялся с земли, оттряхнул запачканные лохмотья и, прихватив с собой плошку с кашей, ушел в сарай. Орущие детишки последовали за ним. А ихний папочка, ни капельки не побеспокоившись за детей, и тем более за зомби, оставленного детишкам на растерзание, удалился в особняк.

Вот это да, восхитился я увиденному зрелищу. Причем настолько, что даже не заметил, как самозабвенно начал грызть ногти. Интересно, где это я подхватил такую дурную человеческую привычку? И решил дождаться сумерек. Ибо сумерки самое подходящее время для того, чтобы одинокие мужчины могли удовлетворить свое невероятное любопытство. Что бы на этот счет не говорили прыщавые любительницы нежных вампирских юношей и розоватых романтических соплей, им же и сопутствующих.

Мне было до жути интересно. Кто же все-таки эти Бытыкыевы? Откуда у них такие уродливые животные? И почему они сами выглядят так, как будто только-только сошли со странички шаржей сатирического журнала? Зачем и за что на зомби был одет ошейник? Почему детвора совсем его не боится? Что за каша была в плошке? Миллион подобных вопросов и возможных ответов, вперемешку с догадками, подобно скверной браге так и колобродили в моей опухающей голове до самого вечера. И как только солнце стало стыдливо прикрываясь тучами склоняться к закату, и небо обрело достаточную серость, я двинулся в сторону ограды Бытыкыевых. И ничуть не смущаясь высоты железного забора и остроты кольев, в приступе паранойи наваренных на него предыдущим хозяином, оказался внутри двора.

Было тихо. В особняке, лишь в паре окон горел слабый желтоватый свет. Как будто, пренебрегая практически завершенным и частично рухнувшим планом по всеобщей электрификации России, Бытыкыевы затеплили свечки, а то и вовсе лучины. Мне это было только на руку. Скорее в сарай, поспешал я себя, в пару прыжков оказавшись перед стальной дверцей бункера. И начал выдавливать ее, ставшую преградой между мной и интересненьким зомби, питающимся кашей и одетым в наипривлекательнейший садомазохистский наряд. Заскрежетал рвущийся железный лист. Застонала болезненно сталь выворачиваемых петель. А я все давил и давил. И наконец бронированная дверь, смятая как лист бумаги, поддалась и практически беззвучно рухнула внутрь. Следом за рухнувшей дверью в сарай влетел я.

И застал там зомби за интересным занятием. Мертвяк, водрузив на огрызок оставшийся от провалившегося носа толстенные бабушкины очки, читал книжку. Книжка была занятная. На ее обложке мальчик с луковицей вместо головы наддавал славного леща злющему мужику с башкой-помидором. И видать настолько затянула своим несложным, но верным революционным сюжетом странную нежить, что она даже не думала обращать на меня внимания.

— Мертвяк! Теперь ты мой! — взревел я и рванул застежки куртки на груди. Одновременно попытавшись стянуть с себя еще и штаны. Но видать была не судьба. Штаны спасти не удалось. Громоподобно треснув, они расползлись по швам.