Тим Волков - Зов Иерихона

-Она безумна! Анита, скорее надо уходить! Аниморты уже совсем близко!

-Опустите его, - Анита указала на связанного. – Или я вышибу тебе мозги!

Женщина рассмеялась какими-то каркающими рваными звуками.

-Ты наивна! Меня нельзя убить!

-Проверим?

Внезапно выскочивший между ними мертвец поймал пулю в живот. Анита выругалась, попыталась еще выстрелить, но Корб схватил её за руку и полок за собой. Нужно было как можно скорее уходить – аниморты окружали толпу.

Смех ведьмы громыхал и летел в небо, оскверняя округу.

Они бежали, и сердца их исходили в канонадном бое, и лишь слышали они как ведьма низким, не человечьим голосом прокричала:

-Подойдите ближе, вельможи земли!

И толпа взволновано забурлила.

-Время искупить свои грехи!

-Искупим грехи! – эхом отозвались люди.

-ПРИНЕСЕМ В ЖЕРТВУ ПЛОТЬ СВОЮ!

-Принесем в жертву плоть нашу!

-ГОСПОДЬ НАШ, ПРИМИ ДАР НАШ И ПРОСТИ ГРЕХИ НАШИ!

-Господь наш, прими дар наш и прости грехи наши!

Связанный человек затрепыхался, даже сквозь кляп были слышны его крики ужаса. Он попытался вырваться, но крепкие пеньковые веревки не оставили ему шансов. Его бросили в подступающую толпу мертвецов и те одни ударом оторвали тому голову. Начали с остервенением поедать его плоть.

На землю подступал вечер.

Город звал. Приходил во снах, молил о помощи, стенал.

Но некому было увидеть тот сон. В глазах, подернутых туманом, не было ничего живого, лишь звериная жажда и голод.

В утробе улиц зрели хтонические плоды, урожай преисподней, готовый вот-вот лопнуть, брызнуть потоком, прорвать тонкую грань обветшалой реальности, разродиться кровавым сгустком безумия, обнажая голую плоть и кость Бездны Зла. Поток нёсся к точке возврата, после которой уже ничего не имеет значения, ибо переступив через рубеж назад дороги нет.

Мертвецы брели по пустынным улицам, словно церковный приход, возвращающийся после воскресной проповеди. Шли медленно, понуро, устало волоча ноги. Рассыпались по группам, искали теневые углы и затравленно забивались в них, сворачиваясь в коконы. Тела их покрывались зловонной слизью, которая, засыхая на ветру, превращалась в паутинообразную грязно-жёлтую плёнку.

К полудню город стих.

Сухой безжизненный мезонин, поваливший забор - победитель и побеждённый, умершие в своей последней схватке, пыль, искрящаяся на палящем солнце, оседающая на пустынную дорогу и заметающая чьи-то следы, ветер - постоялый здешний гость, блуждающий вдоль домов, город будто и строили вокруг этого ветра, - всё это, картины, немые свидетельства того что город впал в болезненное оцепенение, анабиозную спячку.

Находясь в тревожном предчувствии, замолк весь белый свет.

Гробовщик лежал на кушетке, тело его словно пробиваемое током, содрогалось в судорогах, а белое лицо пронзали гримасы боли и ужаса. Он бредил, с едва различимого шёпота срывался на крик, потом плакал, стонал, ворочался, пытаясь встать. Но сил не было.

Опухшая рука почернела, от неё исходил зловонный запах, и приносимые Розой терпкие настойки и ароматические палочки уже не справлялись с ним. Гангрена быстро поедала каждый сантиметр здоровой плоти. Корб заметил, что еще только час назад чернота едва доходила до локтя, теперь же поднялась до плеча и начинала разрастаться по туловищу.

-Мясные пауки теплятся во мне. Чёрные бездонные рвы, канавы, полные трупов людей и животных. Обугленные головешки, сколько же это будет продолжаться? Он поёт. Поёт, черти его дери!!! Аспидный звук, фимозная мёрзлая пустота! Кишащая каркающими пауками обваренная бездна! Как глубоко! Вечность! Зияющая дыра! Там космос, он бесконечен! Вырвите мне глаза! Вырежьте их! Не хочу видеть этого! Боже!

-У него галлюцинации, - сказала Роза. - Яд отравляет не только его тело, но и разум.

-Жить будет? - спросил без всякой надежды Кузнечик. Он был хмур.

Роза поджала губы, неопределенно пожала плечами.

-Долго не протянет, - ответил за неё Корб, выступив вперёд.

-Убьём его? - очень спокойно спросил Кузнечик.

Роза тихо ойкнула, спохватилась, озабочено убежала в другую комнату.

Корб почувствовал, как к горлу подступает тошнота.

-Нет. Мы не можем этого сделать.

-Можем. Я могу, если ты брезгуешь.

-Мы - не они. Это нас отличает от тех тварей. Убьем его - превратимся в зомби.

-Он мучается. Облегчим его страдания. Всё равно через часа три-четыре от него ни останется ничего человеческого. Ты хочешь, чтобы нас тут сожрали?