Райчел Мид - Академия вампиров. Книга 1. Охотники и жертвы

Он прислонился к наклонной стене.

— И я. Мне тоже нравится жалеть себя. На какую тему ты хотела бы похандрить сначала? Как у тебя уйдет целый день на то, чтобы снова стать популярной и любимой? Как придется ждать две недели, прежде чем от «Холлистера» доставят новые наряды? Если раскошелишься на быструю доставку, это, может, так надолго и не затянется.

— Оставь меня в покое! — сердито сказала она и на этот раз оттолкнула его в сторону.

— Постой, — сказал он, когда она протянула руку к двери. Сарказм исчез из его голоса. — На что… ммм… На что это было похоже?

— Ты о чем? — взорвалась она.

— Быть не здесь. Не в Академии.

Она заколебалась на мгновение, сбитая с толку тем, что выглядело как попытка искренне поговорить.

— Это было замечательно. Никто не знал, кто я такая. Просто еще одно лицо. Не морой. Не королевская особа. Никто. — Она посмотрела в пол. — Все здесь воображают, будто знают, какая я.

— Да, от прошлого так легко не отделаешься, — с горечью сказал он.

Внезапно до Лиссы — и до меня, соответственно, — дошло, как трудно это может быть для Кристиана. Люди по большей части обращались с ним так, словно он вообще не существует. Словно он призрак. Не разговаривали с ним или о нем. Просто не замечали его. Позорное клеймо преступления родителей отбрасывало тень на всю семью Озера.

Тем не менее прежде ему удавалось вывести ее из себя, и теперь она не была склонна сочувствовать ему.

— Постой… теперь ты жалеешь себя?

Он рассмеялся, почти одобрительно.

— Вот уже год, как я предаюсь этому здесь.

— Извини, — фыркнула Лисса. — Я приходила сюда еще до того, как сбежала. У меня больше прав.

— Какие права могут быть у сквоттеров? [3] Сквоттеры — городские бедняки, самовольно вселяющиеся в заброшенные городские трущобы. Кроме того, я должен постоянно держаться как можно ближе к церкви, чтобы люди знали, что я не стал стригоем… пока.

И снова в его тоне прозвучала горечь.

— Раньше я всегда видела тебя на службе. Это единственная причина, почему ты ходишь в церковь?

Стригои не могут ступать на освященную землю. Еще одно следствие их тяжкого греха.

— Конечно, — ответил он. — А зачем еще туда ходить? Ради души, что ли?

— Не важно. — Лисса явно придерживалась другого мнения, но не хотела спорить. — Тогда я уйду и оставлю тебя в покое.

— Постой, — снова сказал он, казалось, ему не хочется, чтобы она уходила. — Давай заключим сделку. Можешь тоже приходить сюда, если расскажешь мне одну вещь.

— Что еще?

Она оглянулась на него через плечо. Он наклонился вперед.

— Среди всех этих разговоров, которые я слышал о тебе сегодня, — и, поверь, я слышал немало, даже если никто ничего непосредственно мне не рассказывал, — одна тема совсем не возникала. Они разбирали все остальное: почему ты ушла, что там делала, почему вернулась, история со специализацией, что Роза сказала Мие, ля-ля-ля. И при этом никто, ни один, ни разу не поставил под сомнение идиотский рассказ Розы о людях из низших слоев общества, которые якобы давали тебе свою кровь.

Она отвернулась, и я почувствовала, как щеки у нее вспыхнули.

— Тут нет ничего идиотского.

Он негромко рассмеялся.

— Я жил среди людей. Моя тетя и я держались особняком после того, как родители… умерли. Найти кровь совсем нелегко. — Она ничего не ответила, и он снова засмеялся. — Это Роза? Она «кормила» тебя.

Возродившийся страх пронзил и ее, и меня. Никто в школе не мог знать об этом. Кирова и присутствовавшие при нашем с ней разговоре стражи знали, но они, конечно, держат язык за зубами.

— Ну, если это не дружба, тогда уж и не знаю, какое слово употребить.

— Не рассказывай никому! — выпалила она.

Для нас это было совершенно необходимо. Как я уже говорила, у «кормильцев» развивается эффект привыкания к укусам вампиров. Мы принимали это как часть жизни, но все равно смотрели на них сверху вниз. Для любого другого — в особенности дампира — давать свою кровь морою считалось… ну, почти непристойным. Фактически это рассматривалось как сексуальное извращение, почти порнография — если дампир во время секса позволял морою пить свою кровь.

У нас с Лиссой, конечно, не было секса, но мы обе очень хорошо понимали, что будут думать все остальные, узнав, что я «кормила» ее.

— Не рассказывай никому, — повторила Лисса. Он сунул руки в карманы куртки и уселся на один из ящиков.

— Кто я такой, чтобы рассказывать? Слушай, иди, сядь снова на сиденье у окна. Можешь приходить сюда, когда пожелаешь. Если, конечно, не боишься меня.