Роберт МакКаммон - Неисповедимый путь

Билли не ответил, но остался стоять неподвижно.

Лицо Ли Сейера ухмыльнулось.

– Прекрасно! Тогда только ты и я, и комната душ в качестве ставки. Думай быстро, парень!

Пол затрещал и качнулся под ногами Билли, бросив его на колени в лужу. Это уловка! – подумал он, когда пол начал опасно качаться. Иллюзия, наведенная зверем!

Вокруг Билли закружилась метель зажженных спичек, обжигая его лицо и руки, искрясь в волосах и на свитере. Он закричал и попробовал защитить лицо руками. Уловка! Я не горю в действительности, я не горю!.. Он знал, что если он будет достаточно сильным, то преодолеет уловки Меняющего Облик. Он посмотрел на спички, которые обжигали его щеки и лоб, и попытался увидеть Меняющего Облик не в виде Ли Сейера, а в его истинном обличье. Метель из спичек угасла, и перед Билли снова стояло вепреобразное существо.

– Уловки, – произнес Билли и увидел в темноте Мелиссу Петтус. Внезапно потолок пробил огненный шар и похоронил его под пылающими обломками. Он почувствовал, что горит – почувствовал запах Майской Ночи – и закричал, стараясь выбраться из-под обломков. Он в панике побежал, его одежда загорелась.

Не добежав до двери, Билли наступил на скрытую обломками дыру в полу.

Проваливаясь, он успел ухватиться за зазубренный искореженный кусок металлической кровати, который глубоко врезался в его руку. Его тело наполовину провалилось в дыру, а ноги болтались в двадцати футах от груды обломков, усыпанных почерневшими гвоздями. Его одежда все еще горела, и Билли почувствовал, как начала тлеть его кожа.

– Иди ко мне, Билли, – шептала Мелисса. – Это больно, правда? Гореть – это больно.

– Нет! – крикнул Билли. Если он отпустит железку, то упадет и разобьется насмерть. Меняющий Облик хотел, чтобы он свалился в эту дыру. Паника, ужас, иллюзии и безумие – вот что было самым страшным оружием Меняющего Облик. – Твоя мать мертва, – сказало симпатичное личико Мелиссы. – Пришел ковбой и перерезал ей горло. Твой маленький домик – теперь куча углей. Билли, у тебя из руки течет кровь…

– Эй, есть там кто-нибудь? – раздался голос снизу.

– Отпусти же руку, иначе ты истечешь кровью! – поторопил Билли Меняющий Облик в образе Мелиссы.

Билли сконцентрировался на боли в руке. Его тело перестало гореть. Он перевел все свое внимание на то, чтобы выбраться из дыры. Его одежда не горела, не была даже опалена. Он устоял, сказал он себе, он может сопротивляться оружию Меняющего Облик. Образ Мелиссы начал таять, и на его месте снова появился вепрь. Билли выкарабкался из дыры и встал на четвереньках в луже. Что это существо говорило про его мать? Ложь, все ложь! Ему надо торопиться, подумал он, пока его не нашли пожарные.

Вокруг него на полу лежали обугленные кости. Поблизости валялась грудная клетка. В углу находилась страшная обугленная фигура с сохранившими клочьями одежды, ее почерневший череп склонился набок.

– Нет страха, – прошептал Билли. – Отбросьте боль, отбросьте… – Убирайся из темного места! – проревел Джимми Джед Фальконер с горящими праведной яростью глазами.

Что-то, мягкое как шелк, коснулось лица Билли. Бесформенная, бледная бело-голубая масса начала сочиться из стены и нерешительно тянуться к нему. Второй дух растянулся подобно паутине в углу, боязливо прижимаясь к стене.

– Ты недостаточно силен! – кричал Фальконер. – Ты не сможешь сделать это!

– Отбросьте боль, – шептал Билли, мысленно пытаясь приблизить их к ближе. Он крепко зажмурил глаза, сосредотачиваясь. Когда он открыл их, то увидел третьего духа, висящего неподалеку от него и принявшего человеческие очертания, пытаясь руками обнять Билли.

– Вы должны покинуть это место, – сказал Билли. – Вы не принадлежите ему.

Неожиданно он задрожал, когда сзади на него нахлынула волна холода. Она была мягкая, как бархат, и такая холодная, что пробирала до самых костей. Два придатка, которые должны быть руками, обняли Билли.

– Нет! – проревел Меняющий Облик, вновь превратившись в зверя.

Дух стал погружаться в Билли, который стиснул зубы, когда его стали заполнять воспоминания этого человека; сначала это была паника от распространяющегося огня и обрушившегося потолка, затем агония горящего тела. Потом в его сознании возникло видение карточного стола, рука, потянувшаяся за бутылкой «Ред Даггер», золотое ячменное поле, видневшееся из окна быстро несущегося автомобиля, разъяренный полисмен, машущий дубинкой. Воспоминания и эмоции летели сквозь него словно листья, сорванные с засыхающих деревьев.