Кларк Смит - Вторая тень

И мы отправились в покои, где обычно творили наши заклинания, и приготовили все необходимое. Когда все было готово для того, чтобы задавать вопросы неведомой тени, она подвинулась еще ближе к тени Авикта, так что пространство меж ними было не шире жезла некроманта.

И тогда мы подвергли странную тень допросу, пытаясь всеми возможными средствами добиться от нее ответа; вопросы исходили и из наших уст, и из глубины мумий и мраморных статуй. Но мы не дождались ответа. Тогда мы вызвали нескольких демонов и фантомов, которые верно служили нам, и велели им допросить мрачного пришельца, но и так не добились успеха. Все это время зеркала ничего не отражали, и духи, чьими устами мы говорили, не ощущали чуждого присутствия в наших покоях. Казалось, никакое заклятие не имело силы над зловещим черным пятном, явившимся помимо нашей воли. Авикт был обеспокоен; изобразив на полу кровью, смешанной с пеплом, эллипс Оумора, куда не может проникнуть ни дух, ни демон, он вошел в очерченное им пространство. Но и туда, внутрь эллипса, словно жидкая краска или какое-то гнилостное истечение, проникло черное пятно, неотступно преследуя Авикта, и пространство меж ними стало еще меньше.

На лице Авикта ужас проложил новые морщины, и лоб покрылся каплями пота, холодного, словно дыхание смерти, ибо он наконец понял, как и я, что это существо не-подвластно никаким законам и появление его не предвещает ничего, кроме несказанного зла и несчастья. И он, обратившись ко мне, воскликнул голосом, дрожащим от страха:

— Я не знаю, что это такое, чего хочет от меня эта мерзость, и бессилен остановить ее продвижение. Уходи, оставь меня, ибо я не желаю, чтобы кто-нибудь из смертных стал свидетелем моего поражения и гибели. Лучше тебе удалиться, пока еще есть время, дабы и ты не стал жертвой этой страшной тени...

Хотя неописуемый ужас проник в самые глубины моей души, мне претила сама мысль о том, что я должен покинуть своего учителя. Но я поклялся всегда и во всем быть послушным его воле; к тому же я понимал, что вдвойне бессилен бороться с неведомым врагом, перед которым трепещет сам Авикт.

Итак, попрощавшись со старцем, я вышел из овеянных ужасом покоев, с трудом переставляя дрожавшие ноги. Оглянувшись, стоя на пороге, я увидел, что черная тень, проникшая к нам из неведомых сфер, словно отвратительный нарост, проползла по полу и коснулась тени мага. В тот же миг из уст учителя вырвался ужасающий вопль, подобный крику спящего человека, одолеваемого ночными кошмарами. Лик его больше не был ликом Авикта, он исказился в страшных конвульсиях, словно Авикт стал безумцем, силящимся скинуть с груди своей невидимого демона. Больше я не оглядывался: я бросился бежать по темному проходу к порталу, выходящему на террасу.

Ущербная луна, угрожающе багровая, нависла над утесами; тени кедров при лунном свете казались длиннее, они колыхались под порывами бури, словно раздутые ветром одеяния занятых ворожбой волшебников. Наклонившись вперед, чтобы одолеть силу ветра, я пробежал через террасу к наружной лестнице, ведущей к крутой тропинке, вьющейся среди нагромождений скал и провалов позади дома. Подгоняемый страхом, я уже приблизился к краю террасы, но не мог достигнуть верхних ступеней лестницы, ибо мраморный пол словно выскальзывал у меня из-под ног, и край террасы маячил перед глазами, недоступный как горизонт. Я задыхался, мне казалось, что я бегу, не останавливаясь, но ни на пядь не сдвинулся с места.

Наконец, я оставил тщетные усилия, видя, что какое-то заклятие изменило само пространство вокруг жилища Авикта, чтобы никто не смог выбраться отсюда. Смирившись со своей участью, я повернул обратно к дому. И, взбираясь по белым ступеням, ясно различимым в косых лучах почти скрывшейся за утесами луны, я увидел фигуру, ожидающую меня у портала. Только по развевающемуся одеянию цвета штормового моря узнал я Авикта. Ибо такое лицо не могло принадлежать никому из людей, превратившись в чудовищную и отвратительную, постоянно менявшуюся маску, смесь человеческих черт и чего-то жуткого, никогда не виданного на Земле. И это преображение было ужаснее, чем смерть и тлен: кожа приобрела неопределенный, грязно-гнойный цвет, ранее присущий тени, и контуры головы в точности уподобились верхней части черного пятна. Руки разительно отличались от конечностей какого-либо земного существа; туловище, скрытое одеждой, непомерно удлинилось, приобретя тошнотворную извилистую гибкость. С лица и пальцев, казалось, сочились капли полужидкой разложившейся материи. И сопровождавшая эту фигуру тень, подобная сгустившимся текучим миазмам, повторяла уродливые очертания того, что когда-то было моим учителем, словно страшный двойник, описывать который я более не способен.