Саймон Магинн: Овцы

Один из трех полицейских подошел к нему. Молодой бородатый офицер явно делал свою первую попытку выступить в данном жанре. Он нервно дергал бороду, Джеймс чувствовал его нерешительность.

— Мистер Туллиан? Меня зовут Лодж, здравствуйте. — Он протянул ему руку. — А это Гарнер и Брофи. Мы хотим задать вам несколько вопросов, но никакой спешки нет. Может, сперва выпьете чая или еще чего-нибудь, посидите минут пять? Жуткие события, да?

Джеймса потряс сочувственный тон, которым говорил полицейский. Потом он подумал: государственный свидетель. Я нужен им в идеальном состоянии. Всего лишь свидетель — а может, подозреваемый? Он понимал, что у них не было ни малейших оснований верить всему тому, что он им рассказал о Сэме. Да и ему самому все это казалось совершенно неправдоподобным. Мой сын прибил этого человека к стене и поджег дом. А потом куда-то исчез. Сколько ему лет? Семь. Хм. Он понял, что ему надо очень осторожно подбирать выражения, а потом он понял, что ему все равно нечего им сказать. Он засмеялся, тут же испугался неуместности своего смеха и пробормотал извинения. Молодой полицейский повернулся к двум другим. Они пожали плечами.

— Сэр?

— Все в порядке, — начал Джеймс, но остановился, увидев содержимое одного из пластиковых пакетиков с вещественными доказательствами на верстаке. Предмет был настолько знаком, что он не сразу понял, что это.

Красная тетрадь для упражнений. Он знал, что на внутренней стороне обложки аккуратно написано: Сэм Д. Туллиан. Полицейский отошел в сторону, и Джеймс прошел мимо него к верстаку. Полиэтиленовый конверт превратил тетрадь из невинного канцелярского предмета в нечто более зловещее: в вещественное доказательство. Он взял пакет, полиэтилен был холодным и гладким, почти скользким. Лодж дернулся, чтобы помешать ему, но, увидев выражение на лице Джеймса, отступил.

Джеймс вытащил тетрадь из сумки таким жестом, будто брал в руки змею, и наугад открыл. Он начал читать и постепенно забыл о комнате, о тревожном запахе крови Льюина, о подозрительности полицейских, обо всем на свете. Вокруг него остались одни слова, которые сталкивались, бились вокруг, словно он попал на съемки фильма-катастрофы. В первый и последний раз он проник в сознание сына.

Горе пастырю моему недоброму!

Да отсохнет рука его,

Да затмится его правое око!

(Око: глаз.

Затмится: ослепнет)

Аккуратный почерк Сэма покрывал страницы; неуместные определения и цитаты перемежались с математическими задачами, бессмысленными рисунками и тем, что было похоже на стихотворение.

Пастырь, нанеси удар свой,

Дабы рассеялись агнцы твои,

Да отделятся от них две трети и сгинут.

А последняя треть да пребудет живой,

И ту треть предам я огню.

(Сгинуть: умереть,

агнцы: овцы)

Штык: лезвие, которое вставляют в дуло винтовки, (винтовка: ружье в длинным дулом)

Кремация: сожжение мертвых

Жертвоприношение: дань божеству

(божество: Бог).

Шесть разделить на три равно два.

Если Мэри делит двенадцать яблок поровну между Гарри, Бобом и Биллом, сколько получит каждый мальчик?

Четыре. Одна третья от девяти равняется трем, две третьи от девяти равняются шести.

Джеймс пролистал несколько страниц. На некоторых он увидел строчки, переписанные со стены потайной комнаты. (Образцы почерка. Со стены. Сэм переписал со стены образцы почерка.)

Если принесет он агнца в виде дани — незапятнанную овцу, незапятнанную: без пороков,

(порок: дефект)

(дефект: недостаток)

И жрец должен принять ее и сжечь на алтаре; сие есть всесожжение, предание огню, аромат, угодный БОГУ.

(аромат: запах)

Второй Ангел вострубил в трубу свою,

и все сгоревшее в огне было

поглощено морем.

Джеймс перелистнул страницу.

И море приняло мертвых.

* * *

— Господи, — пробормотал он.

Споткнуться: упасть.

— Господи, — прошептал он снова, повернувшись к бородатому полицейскому. — Мне кажется, что я знаю, где он.

На повороте к памятнику они увидели зарево. Один из офицеров остался в машине, чтобы связаться с Хаверфордвестом и сообщить информацию поисковой команде. Джеймс и двое других полицейских пошли по полю.

Кормушки дымились и догорали. Джеймс осмотрел их и понял, что чувствует недавнее присутствие Сэма. Как будто он был знаменитым экстрасенсом, которого в одиннадцатом часу вызвали отчаявшиеся полицейские. Я без галстука и не обладаю пронизывающим взглядом, подумал он, чувствуя себя шарлатаном.