Саймон Кларк - Царь Кровь

И я уже пошел в обратную сторону – или в сторону, которую считал обратной, – когда учуял запах.

Я потянул носом, и запах налетел так сильно, что застал меня врасплох. До меня вдруг дошло, что такой запах слышен в день жаркого лета, когда наступает гроза и в разогретую почву хлещет дождь. Но сейчас запах почвы был настолько силен, что, казалось, бьет через ноздри прямо в мозг.

Я помотал головой и пошел дальше.

И тут неожиданно – какая вдруг радость и облегчение! – я оказался на полянке, где зимней бурей вывернуло большое дерево. Наверху в навесе ветвей открылась дыра с неровными краями, в густеющей синеве мерцали звезды.

И здесь запах стал еще сильнее. Помню, как я смотрел озадаченно себе под ноги, думая, что же его вызывает.

“Бога ради, – пытался я себя урезонить, – это же просто какой-то дурацкий запах. Барсучья струя или след хорька”. Но запах был настолько силен и неуместен, что я невольно продолжал глядеть под ноги.

И тут я увидел самое странное.

Почва вокруг меня шевелилась. Шевелилась отдельными медленными движениями. И я разглядел, что шевелилась не почва: шевелилось то, что из почвы вылезало.

Их были тысячи. Больше всего было похоже, будто когда-то сотни людей похоронили заживо, и вот они медленно, медленно, медленно высовывают наружу пальцы, вверх, вверх, пока не вылезут. Тогда они медленно эти пальцы сгибают, радуясь ощущению вечернего воздуха на коже после многих лет в гробу, в холодной сырой могиле.

Я съежился, глядя в изумлении на розовые палочки, гордо поднимающиеся из земли.

Глаза уже достаточно привыкли к темноте. И до меня наконец дошло.

Черви.

Тысячи дурацких червей. Все сразу выползли наружу. Но все они почему-то, все до одного, решили стоять на хвостах, держа тела прямо, и были похожи на какие-то психом нарисованные всходы посева пальцев. Да, ребятам надо на это посмотреть, обязательно. Даже видеокамеру надо бы принести, ухмыльнулся я про себя. Получатся кадры для концовки выпуска новостей. Знаете, вроде как умная собачка катается на парусной доске или симпатичный кот везет тележку для гольфа – в этом роде. На заработанные денежки можно будет купить новые микрофоны для оркестра.

Я решил, что успею сбегать домой и вернуться с камерой за полчаса. Я посмотрел на время – 21.47. Да, запросто. И засниму этих червей за их странным ночным танцем.

Я встал.

И первое, что увидел, это было лицо. Оно висело во мраке в воздухе, без тела, одно лицо.

Лицо с парой глаз, которые видели меня насквозь до самого затылка.

Я открыл рот, чтобы крикнуть ребятам. Но не издал ни звука. Почему-то я окаменел, как статуя.

Следующее, что я помню – как лежу на земле со всеми этими танцующими червями.

Я сразу попытался подняться, но не мог шевельнуться. Не мог дышать. Я только сознавал, что меня держит чья-то прижатая между лопаток рука, а другая прижимает мое лицо к земле. Теперь я видел стремящихся к небу червей крупным планом. И тела их – розовые, мокрые, кольчатые.

Вот тогда я понял, что хочу закричать.

Потому что теперь я знал, на что наткнулся Стенно. На это лицо в темноте.

И, чувствуя, как меня прижимает к земле, я ощутил накатившую волну ужаса. Она поднималась откуда-то изнутри. И раздувалась, раздувалась, раздувалась. Первобытный ужас. Беспощадный, неодолимый ужас, пронзающий сердце, всепоглощающий ужас, заглушивший все мысли и ощущения.

Изо рта у меня не вылетело ни звука, но внутри моей прижатой к земле головы слышался вопль, вопль, вопль.

Было уже темно, и вечеринка была в полном разгаре. На лужайке танцевали под старую рок-н-ролльную ленту.

Когда я вошел в ворота, Говард Спаркмен ухмыльнулся мне навстречу:

– Что тебя задержало, старый друг Рик Кеннеди? – Ухмылка стала шире. – Или надо спросить, кто тебя задержал?

– Никто меня нигде не задерживал. Я искал тех, кто напал на Стенно. Кстати, как он?

– Его отвезли в больницу посмотреть, что у него с глазом, но вроде ничего угрожающего жизни с ним не случилось. Он даже смог выпить пару баночек пива и смеялся какой-то сальной шуточке Дина. Ладно… – Глаза его лучились из-под очков с золотой оправой. – А ты не расскажешь своему старому другу, кого ты там тискал у дерева?

– Был бы рад… Слушай, передай мне пива. Во рту такой вкус, будто ты там ночевал.

– Прекрасно! – подмигнул Говард. – Строишь из себя джентльмена? О поцелуе не рассказываешь?

Шутка становилась слегка навязчивой.

– Не понял, Говард. Что ты там про меня придумываешь?