Виллард Корд - Инкуб

- Но люди поверят. А вот серьёзность истинной причины землетрясения мы пока не смогли оценить. Мы ведь не можем контролировать стервятников.

- Они действительно взбешены, если заставили вздрагивать целый город.

- Вообще за всю историю Города, не припоминаю случая, чтобы кто-то отнимал у стервятников добычу.

- И тут появился этот Наблюдатель… что же, он себя приговорил, собственноручно. Не думаю, что его оставят в живых.

- Мы не будем вмешиваться?

- Зачем? Он чужак в нашем городе. Коли решил жить по своим законам, его защита не входит в наши компетенции.

- Но как же испытательный срок? Мы пойдём против международных правил?

- Представим всё как несчастный случай. Наблюдатели не вечны и могут оступиться. А нам, думаю, можно начинать искать нового Наблюдателя. Ночью Гэбриела Ластморта, несомненно, поглотит тьма.

_________

Гэбриел… Гэбриел… Голос из пустоты… словно из сна… Приятный, бархатистый голос безусловно красивой девушки – это он знал наверняка. Открыв глаза, огляделся. Комната показалась знакомой, но обстановка и вещи… краем взгляда он уловил расшитые золотом алые портьеры, женский портрет на стене и балдахин на кровати, в которой, по всей видимости, он сейчас лежал. Повернув голову, он встретился взглядом с девушкой, томно улыбавшейся, глядя на него.

- Гэбриел, ты был великолепен! Впрочем, как всегда! Но я не перестаю удивляться, как ты меня чувствуешь! Быть может, есть школа, где обучают искусству любви… тогда, бесспорно, ты был бы там фаворитом!

Обнажённая, ничуть не стесняющаяся своей наготы, девушка лежала спиной к большому овальному зеркалу, и Гэбриел мог видеть её великолепные ягодицы, и крошечные капельки пота – солёной воды безумия страсти – которые ему тут же захотелось слизать… нежно провести языком по гладкой бледной коже и, поцеловав соблазнительный изгиб спины, с головой погрузиться в желание – утолить голод, продолжавший мучить его с ночи, испить до дна бокал элегантного томления, представший перед ним на подносе чёрного шёлка средь лепестков ароматных французских роз [10] Белые розы, сорт Memoire. .

- Твой взгляд… он пугает немного… но от него исходит сладострастный жар, и я пламенею изнутри. Неужели, ты не насытился, Гэбриел?

- Нет.

- Ты неистовый любовник! Но, боюсь, я не выдержу больше. Слишком сильна усталость, и вино ударило в голову…

- Мне нужно ещё.

- Прости, но твоей хищнице нужен отдых. Удивляюсь, как ты сам ещё в состоянии продолжать безумствовать. Уже почти рассвело, мы не смыкали глаз ночью, но в твоих глазах я не вижу усталости… только похоть… свирепая похоть… что с тобой?

- Как тебя зовут?

- Теперь ты ещё и имя моё забыл? Издеваешься!

- Имя!

- Люсьель…

- Извини меня, Люсьель, за боль, что причиню тебе.

- Боль? Мне хорошо с тобой! Гэб…

Он не дал ей договорить, заткнув рот поцелуем, сжимая её губы зубами до крови, кусая язык. Она пыталась вырваться, но нечеловеческая сила заключила тело девушки в стальные оковы и покорила себе. Словно древнее чудовище из снов, Гэбриел овладевал ей вновь и вновь, пока не почувствовал, как кровь закипает в его венах. Тогда он отпустил её обмякшее тело, и ещё долго смотрел в неподвижное мёртвое небо в её глазах.

Словно в дурмане, опьянённый смертельным соитием, он поднялся с кровати, медленно оделся и, посмотрев ещё раз на девушку, тихим, спокойным голосом произнёс:

- Мне тоже было хорошо с тобой, Люсьель.

И только зеркало не могло скрыть агонию чувств поглотивших Гэбриела. С ненавистью посмотрев на своё отражение, он разбил его рукой и вышел прочь из комнаты, словно бежал от того, что совершил. Разбитая жизнь застыла на осколках стекла, и прекрасное юное тело несчастливой девушки покрылось глубокими трещинами – таким оно и осталось на зеркальном полотне, перечёркнутом голодом неконтролируемой неистовой страсти.

- Просыпайся уже!

Гэбриел вздрогнул, услышав женский голос.

- Люсьель?

- Это ещё кто? Та, что тебе снилась, что ли? Открой глаза, я не сон, а суровая реальность, ворвавшаяся в твой дом без стука и совсем не через дверь! Ещё вопросы будут?

Гэбриел сел на диване и посмотрел на девушку, стоявшую перед ним. Бледная кожа, тёмные кудри, вздёрнутый носик и полные чувственные губы, сжавшиеся в недовольстве – незнакомка отличалась яркой красотой и, по всей видимости, несносным характером. Но больше всего привлекали глаза – чёрные, как ониксовая смола, кошачьи, загадочно контрастировавшие с цветом тела, они затягивали, похищали, словно дом с привидениями, закрывали двери и не выпускали наружу до тех пор, пока сама хозяйка не дарует свободу своему пленнику. И если бы Гэбриел был простым человеком, то, наверняка, стал бы её послушным рабом, готовый сделать всё ради мимолётного, но пронизывающего насквозь поцелуя.